© JAMES BROSHER/»SOUTH BEND TRIBUNE»/AP IMAGES/EAST NEWS
Июльский днем 2011 года 67-летняя католическая монахиня Симон Кэмпбелл прибыла в Вашингтон, чтобы встретиться с сенатором Полом Райаном. Митт Ромни еще не представил Райана в качестве потенциального вице-президента США, однако сенатор уже тогда был одним из самых узнаваемых лиц Республиканской партии. Райан составил проект бюджета, в котором предложил сократить расходы на поддержку малоимущих слоев населения и одновременно снизить налоги для богачей — и получил практически единодушную поддержку среди товарищей по партии. После публикации этого радикального проекта Симон Кэмпбелл, возглавляющая группу прогрессивно настроенных монахинь Network, стала заклятым врагом Райана — хотя сама она, будучи служительницей церкви, от столь резких формулировок, естественно, воздерживается. К встрече с неприятелем сестра подготовилась основательно: прежде чем явится в Вашингтон, объехала девять штатов, в которых собирала доказательства безнравственности бюджетных инициатив сенатора. Монашеское турне называлось «Nuns on the Bus» («Монашки в автобусе», созвучно с названием фильма «Монашки в бегах»). Водителем наняли человека, возившего Элвиса во время его последних гастролей.
Мишенью Кэмпбел и ее единомышленниц являются не только крайне правые политики вроде Райана, но и родная Католическая церковь — в том числе и сам папа. По многим вопросами, включая гомосексуальность и аборты, монахини придерживаются взглядов, строго противоположных позиции официального Ватикана. В своей миссионерской деятельности сестры куда ближе к повестке Occupy Wall Street: пытаются решить проблемы социального неравенства, борются за доступную медицину и иммиграционную реформу. Все в духе самого Иисуса Христа, который изгонял ростовщиков из храма и информировал представителей тогдашнего «одного процента» о том, что скорей верблюд пройдет через угольное ушко, чем они попадут в рай.
Монахини-активистки мало похожи на героиню фильма «Действуй, сестра!» — у них куда больше общего с девушками из Pussy Riot. Сестра Маргарет Фэрли, преподавательница Йельской школы богословия, навлекла на себя гнев Ватикана, пытаясь оправдать с теологической точки зрения гомосексуальность, повторный брак после развоза и женское самоудовлетворение. Сестра Донна Куинн, монахиня-феминистка из Чикаго, игнорируя позицию церкви, лично сопровождала женщин на аборты. Объединение бывших монахинь Католические женщины-священники рукополагает женщин и служит мессы. В 2010 году, после того, как американская Конференция католических епископов отказалась поддержать предложенную Обамой реформу здравоохранения, усмотрев в ней пропаганду абортов, сестра Кэмпбелл направила конгрессу открытое письмо с призывом сказать закону «жизнеутверждающее «да». Кроме нее, письмо подписали еще 59 сестер, включая главу Высшего совета женщин духовного звания (LCWR) — организации, в которой состоят 80 процентов американских монахинь. После того, как проект был принят, Обама лично поблагодарил Кэмпбелл за поддержку, а позже пригласил выступить на съезде Демократической партии.
Действия монахинь явно задели церковных иерархов: в апреле прошлого года Ватикан издал предписание, в котором резко осудил LCWR и Network за «радикальный феминизм, несовместимый с католической верой». Этому предшествовало длительное расследование в лучших традициях Эдгара Гувера. Достаточно сказать, что им занималась Конгрегация доктрины веры — церковная структура, называвшаяся в свое время Конгрегацией Римской и Священной Инквизиции. С точки зрения авторов предписания, самое опасное в действиях LCWR — это отказ признать мнение церкви по так называемым «проблемным вопросам», включая гомосексуальность, аборты и запрет на рукоположение женщин. Билл Донахью, президент Католической лиги за религиозные и гражданские права, выступил с отдельным заявлением, в котором назвал Network «диссидентской структурой», которая ни разу не потрудилась защитить «зародившуюся в утробе жизнь», а саму сестру Кэмпбелл охарактеризовал как «героиню в глазах людей, которые всегда недолюбливали католиков».
Критикам оппозиционных сестер явно наплевать на то, что большинство католиков придерживается тех же взглядов и говорит о необходимости реформ. Недавние исследования показали, что 98 процентов американских католичек детородного возраста использует те или иные методы контрацепции. Попытка заткнуть рот монашкам — предупредительный выстрел со стороны Ватикана в битве за будущее церкви. «Дело тут не только в нас, монахинях, — говорит сестра-активистка Кэтлин Дисоутелс из Чикаго. — Они взялись за нас, потому что мы хорошо организованы. Но обычные прихожане чувствуют, что затрагиваются и их интересы, они тоже вправе заявить: «Ребята, это ведь и наша церковь».
© LANDOV/ИТАР-ТАСС
Внешне сестра Кэмпбелл и ее товарки едва ли похожи на ниспровергательниц существующих порядков. Оказавшись на недавнем мероприятии Network на Стейтен-Айленде я почувствовал себя так, словно с помощью машины времени попал на концерт Indigo Girls образца 2040 года: вокруг меня шастали бодрые седовласые старушки, облаченные в комбинезоны и кроссовки. Однако ответ самой Кэмпбелл на предписание Ватикана имел мало общего с монашеской кротостью. Она появилась в программе The Colbert Report, где заявила, что бюджет, предложенный республиканцем Полом Райаном, «подрывает устои нашего общества», и призвала американцев «противостоять грабежу».
Решимость монахинь, осмелившихся противостоять Ватикану — патриархальной иерархической структуре, существующей уже 2 тысячи лет, — производит сильное впечатление. Особенно, если учесть, что развивается эта история параллельно с «войной против женщин», затеянной республиканцами. Прошлой зимой католические епископы в очередной раз решили ввязаться в дебаты относительно программы здравоохранения Обамы, предусматривающей, что все работодатели, включая католические клиники, должны покрывать своим служащим расходы на контрацепцию. Администрация Обамы тут же внесла техническую поправку, освобождающую католические институции от оскорбительных для них трат на презервативы и внутриматочные спирали. Это история оставила ощущение, что влиятельная группа мужчин, будь то американские сенаторы или католические иерархи, по-прежнему полностью контролируют сексуальную жизнь женщин.
Реакционные взгляды католической верхушки уже оттолкнули от церкви массу людей — «бывшие католики» могли бы стать третьей по численности конфессией в стране. Внутри самой церкви дела обстоят не лучше: в 1965 году, когда фильм «Звуки музыки» с Джули Эндрюс в роли послушницы-бенедиктинки обогнал по популярности «Унесенных ветром», в стране насчитывалось 180 тысяч монахинь. Сейчас их всего 55 тысяч, а средний возраст «невест Христовых» составляет 74 года.
Я сам ходил в католическую школу вплоть до середины 1980-х — уже в те годы монахинь вокруг было немного. Помню, сестра Марлен со всей серьезностью заявляла нам, что если мы будем калякать в учебниках, наши пальцы «сгорят в чистилище», и как-то залепила пощечину пареньку по имени Темплтон. Хотя надо признать, что далеко не все монахини отличались столь же крутым нравом. На третьем году обучения нашей классной была обожаемая учениками сестра Сильвия, которая прочла нам все семь томов «Хроник Нарнии», ни разу не намекнув на имеющиеся в этой книге христианские аллегории. Судя по всему, раскол между старообразными, послушными воле Ватикана сестрами и либерально настроенными молодыми монахинями наметился уже в то время. Сестра Кэмпбелл воспоминает, что в начале своей карьеры столкнулась с ситуацией, когда монашки в традиционных черно-белых облачениях отказывались есть за одним столом с ней и ее единомышленницами, одетыми в «гражданское» платье: «Они считали, что мы ненастоящие монахини».
Корни этого конфликта, как и в случае со многими другими культурными противоречиями наших дней, находятся в 1960-х годах, когда Католическая церковь пережила чуть ли не самую радикальную реформу за все время своего существования. Второй Ватиканский собор разрешил ведение церковной службы на национальных языках и способствовал децентрализации церкви. Монахиням, которые до той поры были заперты в своих обителях, было рекомендовано идти в мир и посвятить себя решению социальных проблем. Либеральные идеи поселились в головах священнослужителей раньше, чем вы могли бы себе представить. Я помню, как в нашей церкви, расположенной в пригороде Детройта, во время субботней службы даже не звучал орган: песнопения исполнялись под аккомпанемент фолк-группы, вооруженной акустическими гитарами.
Сестра Дисоутелс из Чикаго говорит, что после Второго Ватиканского собора для прогрессивно мыслящих католиков настали золотые деньки, а о «социальной роли церкви говорили даже с кафедры». Собор, как она рассказывает, требовал, чтобы религиозные институции, включая женские монашеские ордена, нашли себе место в современном мире. «В каком-то смысле все эти изменения начались только потому, что мы были послушны воле Ватикана, — говорит она с лукавой улыбкой. — Как сказал папа, так мы и сделали».
Миниатюрная и, несмотря на свои 74 года, очень бойкая Дисоутелс работает в Центре Справедливости Восьмого Дня, некоммерческой организации, основанной в 1974 году представителями шести монашеских общин. В прошлом году, после того, как здесь был показан фильм «Розовый дым над Ватиканом», рассказывающий о рукоположении женщин, группа получила строгий выговор от епископа Чикагского. Сама Дисоутелс олицетворяет тот тип монахинь, которые сейчас создают проблемы Ватикану: в 2002 она провела шесть месяцев в тюрьме за незаконное проникновение на территорию военной академии School of the Americas, где проходят подготовку «эскадроны смерти», укомплектованные выходцами из Латинской Америки. Она успела побывать в Ираке, где участвовала в протестах против войны в Заливе. «После Второго [Ватиканского] собора монахини могли заниматься чем угодно, — рассказывает она. — Можно было пригласить в церковь ученых и устроить дискуссию о контрацепции или гомосексуальности. Мы говорили: вот позиция церкви, но есть и другие точки зрения. Прекрасные были времена, не то, что сейчас».
Откат назад начался в 1978 году, когда папский трон занял Иоанн Павел II. Первым делом он окружил себя епископами-ретроградами, которые начали охоту на диссидентов, а во главе Конгрегации доктрины веры встал главный консерватор — будущий папа Бенедикт XVI. Как следует из биографии, опубликованной The Los Angeles Times в 2005 году, именно он «начал Kulturekampf, культурную войну, против инакомыслящих богословов». Кардинал сформулировал тогда «отрицательную позицию церкви относительно гомосексуальности, «богословия освобождения» («социалистическое» течение католической теологии, распространенное в Латинской Америке), секуляризма, глобализации, рукопоположения женщин, контрацепции и религиозного плюрализма». Тех, кто поддерживал Второй Ватиканский собор, отметивший в 2012 году свое 50-летие, в церковной иерархии уже давно не осталось.
По идее, скандалы, связанные с насилием священников над детьми, сотрясающие католическую церковь последние два десятка лет, должны были привести к еще более радикально-реформаторскому Третьему Ватиканскому собору. Однако папа Бенедикт, получивший в свое время прозвище Кардинал-танк за особо упорную борьбу с инакомыслием, пошел в прямо противоположном направлении: он настаивает на том, что Святой Престол не должен жертвовать традиционными ценностями ради того, чтобы поспевать за требованиями современности. «Церковь, которая стремится стать более привлекательной, — заявлял он, — идет по ложному пути».
Наша очередная встреча с сестрой Кэмпбелл происходит на Пенсильванском вокзале в Нью-Йорке, куда она прибыла для участия в межконфессиональной конференции на тему корпоративной ответственности. Она решила заночевать в городе и упаковала все необходимое, включая библию в кожаном чехле на «молнии», в сумку, похожую на те, в которых гламурные дамы носят комнатных собачек. Из окна ее гостиницы видна возводящаяся на месте Всемирного торгового центра новая башня. Сестра неодобрительно качает головой и говорит, что лучше бы все это пространство оставили для мемориала. «Но этим парням всегда надо построить что-нибудь побольше, — вздыхает она. — Они ведь парни».
Вряд ли на решение Кэмпбелл принять монашеский постриг повлияло домашнее воспитание. Она жила в Лонг-Бич, штат Калифорния, в семье аэрокосмического инженера. Родители хоть и были католиками, особого религиозного рвения не проявляли: в то время, когда члены местной общины каждый вечер собирались вместе и читали Розарий, Кэмпбеллы сидели дома в компании новенького телевизора. Симон и ее младшая сестра Кэти обожали красавчика-сенатора Джона Ф. Кеннеди — такого же доброго католика, как и они. В 1960-м родители взяли девочек на конференцию Демократической партии, они надеялись воочию увидеть своего кумира. Однако вместо этого в холле Biltmore Hotel натолкнулись на его соперника (или, как говорит Кэмпбелл, «врага») — Линдона Джонсона, который попытался было чмокнуть в щеку 13-летнюю Кэти, но девочка стала отбиваться от него с невиданной силой, а в итоге залепила будущему президенту по носу.
Восемь лет спустя Кэти умерла от болезни Ходжкина. Кэмпбелл к этому времени уже успела вступить в орден Сестры социальной службы, который основала в 1920-е годы в Будапеште Маргит Шлахта, первая женщина-парламентарий в истории Венгрии. Как и многие другие сестры, с которыми мне приходилось встречаться, Кэмпбелл затрудняется назвать какую-то одну причину, приведшую ее в монахини, — скорее, это был долгий эволюционный процесс. Впервые такая идея пришла ей в голову еще в старших классах после того, как она побывала в католическом летнем лагере. Ей было по душе царящее там чувство общности и то, что девочки, съехавшиеся туда со всей Калифорнии и принадлежащие к разным социальным слоям, сами управляли жизнью лагеря.
Однако прошло еще девять лет, прежде чем она окончательно решила принять постриг. «В последний миг тебя охватывают сомнения, — говорит она. — Это нормально». В ее случае кризис настал в тот момент, когда она осознала, что проводит массу времени с симпатичным священником-протестантом Джоном. Их своеобразный роман продолжался несколько месяцев, пока Кэмпбелл не призналась, что имеет несколько иные планы на будущее. После этого, практически в канун пострижения, ее одолели мрачные мысли. «Я всегда обладала развитым воображением и жила ощущениями, — говорит она. — Знаю, это прозвучит странно, но у меня было такое чувство, будто на меня смотрит дьявол и смеется над моим решением». А потом период сомнений неожиданно закончился, и она ощутила «невероятный свет и ясность». Теперь Кэмпбелл считает принятие монашеского обета лучшим событием в своей жизни. Я спрашиваю, не чувствовала ли она себя оторванной от сверстников, поскольку приняла постриг как раз в те годы, когда началась сексуальная революция. Кэмпбелл отвечает без колебаний: «Все эти наркотики и гедонизм говорят скорее о потерянности, чем об обретении своего «я». Мое решение как раз помогло мне найти свое «я».
Впрочем, когда речь заходит о войне, которую Ватикан ведет против реформистов, Кэмпбелл рассуждает как типичная бунтарка образца 1960-х. «Надо понимать, что этим ребятам понадобилось 350 лет, чтобы признать правоту Галилея, никаких быстрых перемен не будет, — говорит сестра. — Проблема в том, что епископы считают: главное — соблюдать правила, однако духовное лидерство предполагает нечто куда большее. Мы слишком много времени уделяем малоимущим? Мы не поддерживаем их любимые политические лозунги? Да что за ерунда! Это же типичный конфликт между монархией, которая считает, что априори во всем права, и демократией, где у всех равные возможности и мера ответственности — и у мужчин, и у женщин. А эта компания до сих пор не может понять, что мы живем в обществе, где существуют разные точки зрения».
Для Кэмпбелл нет большой разницы между епископами, чей жизненный опыт обычно ограничен их приходской службой, и политиками вроде Пола Райана и Митта Ромни. «Они живут в очень упрощенном мире, — говорит она о епископах. — Сперва они учились в академии, потом обосновались в Ватикане — они едва ли когда-нибудь встречались с людьми, которым приходится вести борьбу за выживание». Примерно то же самое сестра говорит и о Ромни: «Это потерянный человек, едва ли он встречает людей, которые не принадлежат его кругу. Не стоит даже надеяться, что он понимает, какова реальная жизнь. Но если ты хочешь руководить страной, без этого никак не обойтись».
Трудно вообразить современных молодых американцев, мужчин и женщин, которые не видят никакой ценности в сексе, деньгах и агрессивно навязываемых материальных благах. Монахиням еще тяжелее: они добровольно помещают себя в систему, веками указывающую женщине ее место.
В Чикаго я познакомился с 32-летней Сарой Мартц из Айовы, которая работает на одну из местных благотворительных организаций: раздает бесплатные обеды, обеспечивает медицинской помощью малоимущих и организует внешкольные занятия для ребятишек из бедных семей. Их офис располагается в мрачном районе Back of the Yards — название отсылает к работавшим здесь прежде скотным дворам и бойням, фигурирующим в романе «Джунгли» Эптона Синклера. Примыкающая к церкви парковка обнесена колючей проволокой. Помахав не прощение рукой одному из своих подопечных, сестра Мартц говорит мне вполголоса: «Он член местной банды в четвертом поколении».
© COURTESY OF SISTER SARAH MARTZ
Как и сестра Кэмпбелл, Мартц выросла в семье, где вопросам веры не уделялось особого внимания, однако впервые задумалась о постриге, когда ей было всего 10 лет, после того, как на школьном Дне выступили священник с монахиней. В колледже у нее случился серьезный роман, но даже это не заставило ее изменить планы. Раньше она жила в отдельной квартире, теперь делит дом с другими монахинями. Разница в возрасте, как утверждает Мартц, может стать проблемой даже в их среде: ее 78-летняя соседка по комнате не в восторге, когда она слишком громко включает песни Адель.
В компании Мартц и еще нескольких сестер мы отправляемся в местную закусочную, где подают фалафель. Со стороны эта компания ничем не привлекает к себе внимание. Они выглядят и ведут себя как самые обычные женщины. Они привлекательны. Они вполне могут выпить в баре. Вместе с нами 31-летняя сестра Джесси Бек, преподавательница начальной школы в бедном испаноязычном районе, принимавшая участие в туре «Nuns on the Bus». Джесси, как и многие, сожалеет о большом поколенческом разрыве среди монахинь: «В нашей общине самой молодой после меня сестре 40 лет — и она живет в Боливии». Рядом 36-летняя Ксьомара Мендез-Хемандез, которая когда-то мечтала стать новым Оскаром де ла Рента. «Многие монахини одеты совершенно чудовищно, — вздыхает она. — Прямая юбка в цветочек и теннисные туфли — это же кошмар!» Саре Колс сейчас 32, монахиней она решила стать в 11 лет. По словам сестры, когда она объявила о своем решении техасской родне и друзьям, реакция была такой, будто она совершила каминаут. Кстати, Сара рассказывает о «сестринском радаре» («nundar», — прим. RS), которым пользуются многие монахини: «У нас есть определенное чутье и особые приметы: простая стрижка, минимум или полное отсутствие косметики, никаких украшений».
Молодые католички, подобные этим сестрам, олицетворяют возможное будущее церкви — будущее, учитывающее реалии, с которыми сталкиваются современные женщины, и позволяющее им реализовать свое призвание. Проблема лишь в том, что все эти монахини состоят в LCWR — организации, с которой у Ватикана крайне напряженные отношения. «Я вижу, что люди, для которых вера всегда была важной частью жизни, чувствуют себя так, словно церковь их отталкивает, — говорит мне одна из сестер. — Эти люди начинают задаваться вопросом, нужны ли они здесь. Это очень меня тревожит». Ватикан в свою очередь намерен «реформировать» LCWR. Для этой цели уже сформирована группа во главе с архиепископом Сиэтлским Джей Питер Сэртейн, который в церковных кругах имеет репутацию миротворца. Однако если сестры будут упорствовать, Ватикан может лишить LCWR статуса официального союза американских монахинь, хотя его участницы, похоже, не слишком об этом беспокоятся. «Мне кажется, вся эта история сплотила нас и придала нам сил, — говорит сестра Дисоутелс. — Мы чувствуем, что правда на нашей стороне».
Сестра Кэмпбелл тоже с этим согласна. Возглавляемая ею группа Network намерена извлечь из этой ситуации максимум выгоды: за десять дней турне Nuns on the Bus им удалось собрать $150 тысяч. Что касается изданного Ватиканом предписания, никаких иллюзий относительно его авторов она не питает: «Боюсь, эти люди не имеют никакого понятия о том, что это такое — быть духовным лидером». С ее точки зрения, существует огромная разница между дисциплиной армейского образца и религиозным послушанием, которое предполагает не столько преданность Ватикану, сколько «готовность слышать, куда ведет тебя Святой Дух». В конце концов, Кэмпбелл выдвигает гипотезу: споры о том, в чем суть католицизма, — всего лишь часть глобальной борьбы между свободомыслием и авторитаризмом. «Ватикан представляет собой монархию европейского образца, — говорит сестра Симон. — Но у нас в Америке демократия, и здесь это не работает. Жаль, что наши церковные лидеры этого не понимают».
Источник: Rolling Stone.
12 февраля 2013.
Следите за нашими новостями!