В андроцентричных и мизогинных нарративах религиозных традиций часто лежит корень насилия в отношении женщин. Женщины обычно составляют большинство в религиозных общинах. Именно они чаще всего практикуют и передают традиции, в которых они же — «самое слабое звено», из которых они исключаются и во имя которых они подвергаются насилию.
Влияние религии на жизнь женщин выходит далеко за рамки религии как таковой. Из теологии происходят гендерные дискурсы, которые влияют на наши жизни. Самые очевидные объяснения статуса женщин (социологическое, историческое, экономическое) в итоге все равно основаны на религии. Эти основания непоследовательны. То, что говорится о женщинах в религиозном контексте, точно так же, как в науке и медиа — это истории, нарративы, являющиеся продуктами взаимодействия механизмов власти и исторического накопления перформативных актов.
Перефразируя Джудит Батлер, религиозный нарратив о том, что значит быть «женщиной» — культурно значимый дискурс. Не слова Бога, не догмы, а истории продуцируют разные последствия в определенных контекстах: идентификация женщины как куска ребра мужчины — совсем не то, что идентификация кого-либо как полноценного творения Божественной Силы. Жертвенность и материнство как атрибуты женщины — совсем не то, что способность к лидерству.
Сегодня есть два пути конструирования идентичности верующих женщин: богословие женщины и феминистское богословие. Позвольте мне вкратце объяснить разницу между ними.
Богословие женщины — конструкт, созданный внешней привилегированной силой и объясняющий, как быть идеальной верующей, чего мы можем искать в духовной жизни, а чего не можем. Это идентичность, которая дается нам, а не раскрывается нами самими. Это запрещающее и воспитательное богословие, основанное на традиционных ролях. Оно не обращается к другому опыту женщин и к их достижениям в других областях. Это богословие не рассматривает конкретные проблемы женщин в мире. Оно становится «биополитикой веры», которое обращается к дискурсам и практикам внешнего контроля тела, идентичности и репрезентации женщины и феминности.
Благодаря таким богословским нарративам женщины представляются в религии как набожные девственницы, святые матери, мученицы, раскаявшиеся грешницы. Эти репрезентации проникают в общество и воспроизводятся в других нарративах — в новостях, поп-музыке, искусстве.
Феминистское богословие, с другой стороны, ищет политического голоса в религиозном и духовном пространстве. Оно начинается с критики богословия женщины, его патриархальных предубеждений, структур и власти; провозглашает его влияние на дискриминацию, в которой женщины живут в религии и во имя религии. Феминистское богословие затрагивает динамичные идентичности и духовный опыт, которые ищутся, а не навязываются, часто — в диалектическом отношении к контексту. С этой точки зрения, феминистское богословие — вызов Логосу Бога, оно отрицает основания, на которых определяется Бог, и саму концепцию теологии как схоластического знания, доступного привилегированным интеллектуалам.
К примеру, рассмотрим случай теологии женщины и парадигмы «верующей» в исламе.
Верующая женщина — женщина, рожденная в мусульманской семье, с закрытым лицом, живущая на Ближнем Востоке или в арабской стране, гетеросексуальная, замужняя, мать, живущая в доме, спокойная, послушная, не представляющая угрозы, легко поддающаяся контролю, сфокусированная на благочестивом поведении, например, на молитве и милостыне.
В подтверждение такой картины обычно предоставляются хадисы и жены Пророка Мухаммеда — послушные, верные, набожные. Но… стоп. Что такое богословие скажет о Хадидже, первой жене Мухаммеда, с ее предпринимательскими способностями и наплевательским отношением к традициям ее времени? Что такое богословие скажет о военном гении Аиши или об аналитическом уме Умм Саламы?
И самое главное — что такое богословие скажет о разнообразии женских характеров и женских персонажей? Верующая женщина — это не единая и монолитная концепция, как делает вид богословие женщины. Верующие женщины — яркие, разнообразные, противоречивые персоны, сами контролирующие свою жизнь.
В этом выводе лежит ключевая связь между религиозным нарративом, политиками идентичности и освобождением женщин. Феминистское богословие — это шанс для герменевтики новых нарративов. Это важно, потому что, как сказала Амина Вадуд (Amina Wadud), «определять религию — значит получать власть над ней». Феминистское богословие предоставляет методологическую возможность переосмыслить все богословие через освобождение ДЛЯ женщины и ОТ концепции женщины — объекта, статично определяемого как «угнетенная и нуждающаяся в освобождении». Женщины превращаются в личностей с полными правами и силой присвоить священные тексты и разрушить традиционные дискурсы и репрезентации во имя социальной и гендерной справедливости.
Чтобы присвоить себе власть, осудить насилие и ниспровергнуть ролевые модели теологии женщин, принадлежащие андроцентричному миру, очень важно связать политики идентичности и религию.
Освобождение женщин — всегда и духовное освобождение.
По материалам Feminism and Religion от 17 ноября 2016 года
Автор: Ванесса Ривера де ла Фуэнте (Vanessa Rivera de la Fuente)
Подготовлено специально для Nuntiare.org
Еще на эту тему:
- Татьяна Литвин. Теология и феминизм: конфликт интерпретаций?
- Н. Белякова, Т. Белякова. Нормативно-правовой статус женщин в Православной Церкви в конце XX – начале XXI вв.
Следите за нашими новостями!