Эва Бургдорф, активистка немецкой организации “Лесбиянки и Церковь”, диаконисса Евангелическо-лютеранской церкви, посетила Россию в рамках программы культурного обмена между городами-побратимами — Санкт-Петербургом и Гамбургом. В интервью Nuntiare et recreare Эва рассказала о специфике работы с женщинами вообще и лесбиянками в частности, поделилась своей личной историей и впечатлениями от Петербурга и его церковной жизни.
“ЛГБТ-сообщество — строители мостов между обществом и аутсайдерами”
— Расскажите в двух словах, в чем состоит ваша деятельность сейчас, какие должности вы занимаете?
— Я диаконисса. Это нижняя ступень священства: в мою компетенцию не входит совершение таинств, но я могу проводить богослужения, работать с молодежью, совершать конфирмацию (в лютеранской церкви не является таинством — прим. Nuntiare). В основном я занимаюсь церковным образованием: работаю как с молодыми людьми — конфирмантами, так и с женскими организациями.
Что касается связи с ЛГБТ-сообществом, каждые два года у нас проводится большой День Церкви (Kirchentag), там собираются разные организации. В этом году, например, в Берлине собралось 100 тысяч человек, все происходило в большом центре, обсуждались различные темы, связанные с ЛГБТ и религией. Я организую это событие вместе с еще четырьмя людьми. Лично я в основном занимаюсь тем, как излагать Библию в антигомофобном ключе. В этом году темой Дня Церкви было то, как мы, христиане, обходимся с ЛГБТ-беженцами, которые появляются сейчас в Германии. Были организованы дискуссии, на которых выступали представители разных религий: лютеранский пастор, имам-гей из Южной Африки, женщина из берлинской еврейской общины. И вот они все дискутировали о том, как немецкие общины могут помочь приезжающим беженцам — и на уровне того, как религиозные институты работают между собой, и в социальном плане. В этом году в дискуссиях участвовали еще и политики, в том числе занимающиеся приемом беженцев.
— Расскажите чуть подробнее о деятельности вашей лесбийской организации.
— Моя организация называется “Лесбиянки и Церковь” (“Lesben und Kirche”), и она занимается всем, что касается лесбиянок, интересующихся церковной тематикой. Там есть и просто христианки, и женщины-пасторы. Также я состою в организации MuM, это означает “Мария и Марфа” (“Maria und Martha”) — это две сестры, женская пара в Библии. В этой организации членами могут быть только те, кто имеет какой-либо пост или служение в Церкви.
— Эти организации межконфессиональные?
— Да, они смешанные.
— Католички тоже к вам приходят? Приходится ли участницам скрывать членство в этих организациях?
— Раньше то, что ты лесбиянка, очень важно было скрывать. Сейчас в лютеранской церкви это не является проблемой. В католических структурах это всегда зависит от того, кто представляет вышестоящую инстанцию и как они это решают. То есть, честно говоря, это очень субъективно. Открытость может не привести ни к каким последствиям, а может и повредить и в худшем случае привести к потере рабочего места.
— Как вы работаете с теми, кто боится?
— Это заметно в первую очередь тогда, когда человек высказывает желание участвовать в каких-то встречах, но хочет, чтобы это было сделано анонимно. Какие-либо проблемы могут возникнуть, в первую очередь, у тех, кто работает воспитательницами в католическом детском саду, учительницами в католической школе. На этот случай у нас есть возможность участвовать без того, чтобы “рассекречиваться”. Мы достаточно компетентны в том, что касается создания безопасных пространств.
— С кем еще вы работаете?
— Есть еще ЛГБТ-беженцы. Для них важно открыть какое-то пространство, и мы пытаемся помочь им найти и в их религии какую-то помощь, как например этот имам-гей, с которым у нас есть контакт. Я всегда говорю, что мы, члены ЛГБТ-сообщества, являемся посланниками и строителями мостов между обществом и аутсайдерами, всеми угнетенными по разным признакам. Гомофобные представления всегда бывают обоснованы религиозно, и нам важно показать с религиозной точки зрения, что это необоснованно, не имеет настоящей базы. И в Коране, и в Торе есть доказательства того, что гомофобия не имеет базы в религии.
“Оргазм я испытала только с женщиной”
— Как происходило ваше собственное осознание своей христианской и своей лесбийской идентичности? Был ли с этим связан какой-то внутренний конфликт?
— Религиозное воспитание у меня идет с детства. Я выросла в библейской общине, принадлежащей к Апостольской католической церкви. Община была очень строгой — все девочки и женщины носили платки на голове во время богослужений, подразумевалось, что мужчины более важны, чем женщины. Я всегда восставала против этого, но это была моя духовная родина, дом. Со мной молилась моя бабушка, и я себя чувствовала там хорошо и тепло. Потом был кризис. Я забеременела в 17 лет. Не замужем, слишком молодая. И мои родители выкинули меня на улицу. С тех пор я начала искать сама. Я полностью прервала свои отношения и с Церковью, и с религией. Я осталась одна со своей дочерью Эвелин и думала: что я буду делать, я же очень привыкла к тому, чтобы молиться. Благодаря этому я стала искать и нашла новую Церковь, лютеранскую. Моя родная община дала мне базу: я в Боге и Бог во мне. И это помогло мне выбраться в тот момент, когда меня выкинули из сообщества. Мой ресурс — моя вера, и я верю, что это моя задача — нести ее дальше.
Лесбийская идентичность появилась позже. В 17 лет у меня родилась первая дочь, в 21 — вторая, в 24 — третья, в 27 — сын. Я очень страдала, потому что я была только матерью, занималась только детьми и домом. Я искала себя, искала, что я могу делать. Несмотря на то, что у меня был ребенок, я закончила школу, все 13 классов: Эвелин к тому моменту было уже 3 года. В 33 года я наконец поступила в университет и стала изучать религиозную педагогику. У меня была диаконская работа на полставки, и таким образом я оплачивала образование. Итак: работа в Церкви, учеба, четверо детей. Муж сказал мне: теперь у тебя есть работа, ты можешь заниматься детьми. И тогда я нашла силы сказать: со мной так нельзя. Я уехала, нашла новое место для себя и детей и дала себе возможность заняться собой. Только тогда я смогла открыть свои глаза и понять, что мне всегда женщины нравились больше, чем мужчины. До этого все было под давлением. Я всегда была феминисткой, занималась женскими вопросами, но оставаясь в рамках дозволенного. Много лет я не сомневалась в своей сексуальности просто потому, что так “должно быть”. А что это может еще доставлять удовольствие? Оргазм я пережила только с женщиной. Так что у меня “поздняя жизнь”. До этого я проводила богослужения на тему богатства, полноты жизни, но сама почувствовала, что это подразумевает, только недавно.
— Я слышал, ваша жена сейчас — пастор? Не думали ли вы сами о таком служении?
— Я думала об этом. Я всегда работала с пасторами-женщинами очень тесно и даже организовала первое собрание для женщин в сане пастора или диакона. Но поскольку я начала учиться только в 33 года, мне предстоял длинный путь обучения, и это было почти нереально. А для того, чтобы просто проводить богослужения, мой статус был неважен.
“За текстом, написанным с мужской позиции, может скрываться женская история…”
— Насколько важно для вас работать не с ЛГБТ-христианами вообще, а именно с женщинами и именно лесбиянками? Связана ли для вас эта тема с положением женщины в Церкви в целом — насколько оно до сих пор подчиненное, вторичное?
— В Германии, в принципе, в религиозной жизни женщины далеко не “на втором плане”. Существует очень сильное феминистское богословие, касающееся и лесбиянок, и просто женщин — в основном в США, но оно уже стало интернациональным. Если я провожу богослужение, я это делаю с женщинами, с лесбиянками. Я беру новый перевод Библии, он называется “Библия на правильном языке” (Bibel in gerechter Sprache). Это исторический критический перевод, и его сделали как раз женщины, представительницы феминистского направления. Это позволяет работать с текстом в рамках квир-теологии. Я могу привести в качестве примера историю Рождества. Весть о рождении Спасителя первыми получили пастухи, которые были на поле. Пастухи были в то время представителями самого низкого социального уровня, жили без денег, на улице, и то, что именно им поступила информация: “Вам родился Иисус Христос” — означает, что она обращена не только к мужчинам и не только к пастухам, она обращена ко всему нижнему слою.
Когда Лютер переводил Библию, в ней появился сильный антисемитский уклон. Когда мужчины переводили Библию, они делали это со своей позиции. И для моей работы важно иметь “правильный” перевод.
— Наверно, есть мероприятия специально для женщин?
— К 25 ноября, международному дню против насилия в отношении женщин, мы готовим богослужение для женщин, переживших насилие. Все тексты, которые будут использованы, освобождены от мужского мышления. Основная мысль — что является основой моей веры в то, что Бог меня создал правильно? Богослужение называется “Несмотря на это”. Я могу жить всеми благами, всем богатством жизни, несмотря на то, что со мной случилось. Всегда очень важно на женских богослужениях говорить о том, что мне мешает так жить, потому что грех — это отделение от Бога, и я должна найти доступ к Богу, это мое задание. И для этого мне нужно общество женщин, чтобы с ними это праздновать. Лично мой любимый момент богослужения — это благословение. Я знаю, что у меня есть связь с Богом и благодать, я могу передать обществу благословение от Бога, и поэтому я приглашаю всех женщин прийти и получить это его. Для меня это самый важный, эмоциональный и трогательный момент.
— Есть ли какая-то специфика работы и подхода именно с лесбиянками в Церкви?
— Когда у нас богослужение внутри сообщества, там всегда почти все лесбиянки. На большом собрании — Дне Церкви — круг более широкий, это просто женщины. В основном ко мне приходят женщины, которые просто интересуются женскими вопросами, феминизмом. В богослужении нет необходимости подчеркивать именно лесбийский аспект. Господь создал всех нас, женщин, такими, какими создал, и мы празднуем это. Сложно даже представить богослужение, специально созданное под тематику лесбийства. Что касается внебогослужебных аспектов, мы смотрим, например, нет ли в Библии каких-то ситуаций или сцен, которые ближе к лесбийской теме. Есть герменевтический метод интерпретации Библии, когда у нас есть подозрение, что какие-то части текста были написаны с мужской позиции, но под ней может скрываться женская история. Например, есть история человека по имени Юний — это могла быть женщина по имени Юния, но потом ее имя было изменено на мужское (ср. Рим. 16:7; вероятно, речь идет о некоторых переводах). Павел пишет, что этот человек возглавлял общину, и, возможно, это была женщина, но мужчины даже не могли этого себе представить.
— Какие у вас впечатления от визита в Россию в контексте церковной жизни, ее связи с ЛГБТ-тематикой?
— Мое впечатление, что все православные структуры категорически отрицают все, что связано с ЛГБТ. И даже Евангелическо-лютеранская церковь здесь, кажется, имеет очень патриархальную структуру и сохраняет иерархическое мышление. Здесь есть пастор, но невозможно представить женщину-пастора. Потому что община этого не допустит. Тема гомосексуальности тоже не может обсуждаться здесь открыто. Церкви здесь находятся в состоянии зависимости от культурного контекста, взаимоотношений с другими инстанциями и обществом и тоже существуют под прессом того, что дозволено, а что нет.
Еще на эту тему:
Следите за нашими новостями!