(мой религиозный опыт, так сказать)
Когда я была маленькой, я ходила в музыкальную школу имени Чайковского. В кабинете, где стояли рояли, на дальней стене висел небольшой плакат с мудрёным словом «толерантность». В нем говорилось, что толерантность – это такая вещь, когда все друг с другом обращаются, несмотря на различия, потому что умные люди стремятся к миру и дружному сосуществованию. Этот плакат мне очень понравился: он очень хорошо соотносился с моей картиной мира. В принципе, я так примерно в свои шесть-семь лет и рассуждала, просто не знала, что для подобной системы человеческих взаимоотношений существует какое-то дополнительное название, кроме «братская христианская любовь». Очень было приятно узнать, что неверующие люди что-то тоже смыслят в этой жизни, а не только царей в подвалах расстреливают.
Так уж исторически сложилось, что я православная. Исторически оно сложилось до моего рождения, потому что у меня имеется верующая мама и условно атеистический папа, который, однако, был не против венчания и того, чтобы меня крестили в младенчестве. Типичная, в целом, ситуация. И, положа правую руку на левое сердце, я бесконечно рада, что все сложилось именно так, и воспитывалась я в христианских традициях. С ежеутренними и ежевечерними молитвами, походами в храм по выходным и регулярными исповедями и Причастиями. Рада, потому что именно благодаря вере мне удалось вырасти толерантным человеком. Мне вообще многое в жизни подносится на блюдечке с голубой каемочкой, вот так вот и с мировоззрением произошло: раз уж говорится, что Бог есть Любовь, значит, так и есть, значит, Он любит всех людей, а люди должны любить друг друга. Просто, как дважды два! Мне хотелось бы сказать, что в детстве я была очень умной, но на самом деле я просто как-то не представляла себе иного варианта развития событий. Я до какого-то момента даже думала, что расизм – это пережиток прошлого, и встречается только в исторических книжках. Очень наивным я была ребенком.
(Не то чтобы я сейчас себя считаю очень мудрой взрослой).
Потом я выпустилась из музыкальной школы и узнала о том, что бывают в жизни такие геи. Это для двенадцатилетней меня было ново и странно, и вроде как общественно порицаемо. Поразмыслив, впрочем, я пришла к мнению, что осуждать людей за то, кого они любят, было бы как-то лицемерно с точки зрения христианской добродетели. С какой это стати я должна плохо относиться к людям за то, какими они были созданы? А то, что многие считают по-другому – ну так многие и в Бога не верят, что же, мне из-за этого свое мнение менять? Это так не работает.
А потом оказалось, что геи – это только одна часть огромного сообщества, к которому принадлежу и я, которое находится в опасности. Настоящей такой, не выдуманной, и опасности этой уже много лет. И мне было совершенно очевидно, что это все неправильно, и все должно быть совсем не так.
Быть верующей феминисткой и бисексуалкой – это весело, ты всегда находишься как бы в двух мирах. С одной стороны, тебя окружают люди, которые разделяют твои взгляды и, они скорее всего, не воцерковленные, потому что официальная позиция РПЦ с этими самыми взглядами расходится совершенно. С другой стороны я вхожа в круг людей, прекрасных, замечательных православных людей, которые слышат на проповеди совсем не то, что я, и для которых призыв объединиться против сил, угрожающих человеческой любви имеет совсем иной посыл.
Вера – это такая штука, она либо есть, либо ее нет. Я не знаю, пришла бы я к ней, если бы меня воспитывали иначе. Нельзя сказать, однако, что «верующий во втором поколении» — это такое качество, которое тебе выдается автоматически, и ты с ним гордо шагаешь по жизни. Я сужу по собственному опыту, я наблюдаю за людьми, с которыми росла в одном приходе. У верующих «по крови» свой духовный путь; кто-то разочаровывается в религии, кто-то укрепляется в вере, рассуждая уже не так по-детски наивно, как раньше. Я не думаю, что моя история уникальна и неповторима. Я верю в справедливого Бога, и я верю в то, что во имя Его за историю человечества совершалось множество ужасных деяний. Именно вера позволяет мне любить оба мира, которые я привычно мысленно делю на «светский» и «церковный», и надеяться, что я могу совместить их своим существованием – для начала эгоистично, ради собственного душевного комфорта, а дальше – это мы еще посмотрим.
Текст написан в рамках Санкт-Петербургской школы ЛГБТ-активизма
Еще на эту тему:
- Айман Экфорд: «О нравственных нормах и патриархе Кирилле»
- Александр Ковров. Как выгодно продать вечные ценности
Следите за нашими новостями!