Спойлер: я не лесбиянка
Я никогда не забуду тот день в девятом классе, когда меня схватили за воротник и прижали к стене… «ты лесбиянка, просто еще не знаешь этого».
В конце концов, я записался в женскую футбольную команду (в жизни не играл в футбол), потому что думал, что тренерша команды ужасно сексуальная. Каждый день я ел ланч с моей командой, но никто никогда не говорил мне, что я сижу за лесбийским столом… ну, до того дня, когда моя голова стукнулась о стенку. Эти слова задели меня. Не потому что они были правдой — они не подходили. Я знал, что я не лесбиянка, но еще я знал, что меня привлекают только женщины. Но я не знал, как выразить то, что я знал о себе.
В тот же год, но позже, я увидел сон про то, как я целуюсь с капитаном команды чирлидерш. Я был в ужасе.
Я был в молодежной группе Южных баптистов, и если я точно что-то знал, так это то, что гомосексуальность неправильна. Поэтому я сделал самое логичное, что мог придумать — завел бойфренда.
Я помню, что чувствовал себя очень одиноко. То, что я чувствовал, было таким стыдным… а стыд перерастал в очень глубокую, очень черную депрессию.
В начале…
Я помню себя четырехлетним. Я лежу в кровати и думаю — что случилось? Когда они скажут мне? Я знал, что есть какой-то огромный секрет, который мне не рассказывают, и я не знаю, почему. Что-то случилось, когда я родился, и моим родителям пришлось сделать выбор — мальчик я или девочка. Во всяком случае, такой нарратив создался в моей голове в детстве. Я был уверен, что во время моего рождения произошло что-то ужасное, потому что у меня не было чего-то очень важного. Я знал, что анатомически со мной что-то не так. Я не знаю, как можно понимать что-то такое, когда ты еще в детский сад не пошел… но я понимал.
Ты пацанка ты перестаешь это ты будешь чувствовать себя по-другому когда вырастешь ты изменишься но ты такая красивая я не могу дождаться того момента, когда ты раскроешь себя ты будешь такой красивой.
Это — слова, сказанные мне без злого умысла. Сумочки, макияж, платья… я ненавидел все это. Я предпочитал мужскую одежду. Мне не нравилось, что я играю в софтбол — я хотел играть в бейсбол.
Мои дяди называли меня «парнишкой». Я думаю, они хотели унизить меня этим, но я обожал, когда меня так называли. Я чувствовал себя так, как будто они видели настоящего меня.
Прошло время, я подрос и стало очевидно, что у меня нормальное женское тело с нормальными женскими органами.
Это было огромным разочарованием.
Но это не конец…
Всю жизнь я чувствовал огромное разочарование из-за того, что мое тело выглядело неправильно, а одежда никогда не подходила. Я надеялся, что у меня вырастет борода, а у меня выросла грудь. Большую часть жизни я не видел выхода из своего положения, я не понимал, как я могу примирить правду с внешним миром. Я все время думал о том, как разочарую семью. Я знал, что Церковь, которой я посвятил свою жизнь, отвернется от меня. Годами я жил будто в параличе. Но правда в том, что трансгендерность — не болезнь, и ее нельзя вылечить. Ни молитва, ни психотерапия, ни попытки изменить собственное поведение не изменят этого.
Я знал, что «лекарства» от моего состояния нет. Я боялся того, что сделает с моей жизнью переход, и этот страх годами держал меня в заложниках. Но когда я спрашивал себя: «Что бы ты сделал, если бы не беспокоился о реакции людей» — ответ был всегда одним и тем же: «я бы сделал полный переход и социализировался бы как мужчина».
Я всегда знал, что переход возможен — теоретически. Но мне потребовалось время — очень много времени — чтобы найти в себе смелость признаться, что я не могу жить в женском гендере. Еще больше времени понадобилось, чтобы понять — все мои сомнения основаны на страхе того, как меня воспримут окружающие, и что эти сомнения — ничто по сравнению с тем, как некомфортно мне было жить в женском гендере. Поэтому я принял решение начать становиться тем, кем я всегда был.
Я думаю, все мы действительно любим наши категории и «коробочки». Что-то в нас нуждается в ярлыках и точных объяснениях. Но как бы мы ни хотели, мы не ограничиваемся нашими идентичностями. Мы всегда больше их. Всегда есть что-то, чего я не знаю, опыт, которого я не переживал, влияния, которых я не понимаю. Я пытаюсь помнить это всегда, когда встречаюсь с чем-то, что не влезает в мои категории. У меня не всегда это получается, но я пытаюсь.
Больше не раб страха…
В июне 2015 года я запланировал мастэктомию. Это долго было моей целью — сделать операцию до того, как мне исполнится тридцать. И двенадцатого января 2016 года, за сорок пять дней до моего тридцатилетия, я достиг своей цели. Когда я принял решение сделать операцию, я думал ограничиться только ею — но чем ближе была дата операции, тем больше я был уверен, что мастэктомии будет недостаточно.
В воскресенье перед операцией я вел службу. Я пел песню «Больше не раб». Припев этой песни такой:
Я больше не раб страха
Я ребенок Бога
Я больше не раб страха
Я ребенок Бога.
Слова песни шли из глубины моей души. Святой Дух подтвердил эти слова в моем сердце. Я больше не раб страха. Я ребенок Бога. Полностью любимый.
И я освободился. Я стал свободен превратиться в того, кем я всегда был. Уверен в том, что Бог мой создатель будет рядом со мной в трудный период. Уверен в своей жене и ее любви ко мне. Уверен в моих друзьях.
Цена…
У всего хорошего есть цена. Решение быть собой стоило мне работы и карьеры. Церковь, в которой я работал, знала обо всем и поддерживала меня, пока я не начал говорить об изменении имени и местоимений. До того я поражался тому, насколько церковь поддерживает меня в моих процессах. После операции в январе мне запретили возвращаться к работе и вынудили уволиться. Мне дали трехмесячное пособие, чтобы приглушить чувство вины. Мне пришлось сказать моей дочери: «Прости, солнышко, но ты больше не можешь ходить в церковь и слушать, как папа поет».
Я уверен в том, что не все смогут понять и принять мое решение. Я рад, что вокруг меня есть поддерживающие люди, благодаря которым я свободно могу идти на риск.
Никто не выберет призвание к пасторской работе. Никто не выберет жизнь ЛГБТ. Но ни то, ни другое — не выбор. Так что я жду. Я хочу узнать, есть ли в Объединенной методистской церкви место для трансгендерного мужчины с призванием к служению.
После операции в январе, я начал заместительную гормонотерапию. В марте я подал заявление на изменение имени. Я меняю имена на Бенджамина. Это имя моего деда по материнской линии.
Спасибо всем, кто выбрал сопровождать меня на пути, который ведет меня в неизвестность.
По материалам Reconciling Ministries Network от 31 марта 2016 года
Подготовлено специально для Nuntiare.org
Еще на эту тему: