Когда я говорю своим общественно продвинутым друзьям-атеистам, что я «традиционная христианка», они сразу же начинают беспокоиться, что я тайно озабочена оружием и клятвой верности США. Используя этот термин в присутствии истовых верующих, я понимаю, что мне, чтобы прийти в себя, просто надо почитать более серьезную теологическую литературу. Я всячески старалась принять свою совершенно светскую идентичность, а иногда пыталась как можно больше читать такой литературы, которая помогла бы мне поверить в бога, и в своих усилиях я шла до конца — через богословский факультет. И все же, я по-прежнему не в состоянии заставить себя поверить в бога или в богов. Но при этом не могу порвать связь с англиканским вероисповеданием, к которому принадлежу по рождению, а также с древними легендами, на основе которых эта вера зародилась.
И хотя я и не верю в бога, я не одинока.
Группа неверующих, которых в СМИ называют «нетами» (Nones) — потому, что во время социологических опросов они не указывают вероисповедания — за период с 2007 по 2012 годы выросла с 15% от всего населения США до 20%. И почти треть из них — молодые люди в возрасте до 30 лет. Это люди, которые обозначают себя с помощью неоднозначных и сомнительных фраз вроде «я человек духовный, но не религиозный», «я в некотором роде агностик», «сейчас я атеист, но воспитывался в католической вере» или «я верю, что есть нечто такое, но не знаю, бог ли это». Среди нас есть и такие, кто по-прежнему чувствует глубокую связь с христианством, в традициях которого мы выросли, но больше не может — или никогда не мог — связать эти чувства с верой в бога. Некоторые скучают по ритуальным песнопениям или пожеланиям мира тем, кто сидит рядом в церкви. Другим не хватает тех чувств, которые возникают на приходе, где можно отметить главные торжественные и трагические жизненные события. Некоторым кажется, что светская жизнь лишена надлежащих этических устоев и систем ответственности, помогающих укрепить силу духа. Многим не хватает ни того, ни другого, ни третьего.
Однако все эти разорванные связи означают появление новой возможности создать особое пространство для неверующих «традиционных христиан» и выяснить, как в первую очередь именно церковь лишилась их.
Христианство в США является преобладающей религией, но культурный опыт христианства в этой стране отличаются не менее, чем отличаются ритуалы в различных христианских конфессиях, семьях или у отдельных людей. Несмотря на постоянное присутствие у католиков чувства вины, лишь третья часть людей, назвавших себя католиками во время переписи 2014 года, живут в соответствии с требованиями этой веры. Опрос, проведенный евангелистской исследовательской компанией Barna Group, выявил, что молодежь покидает лоно церкви по таким причинам, как отношение церкви к сексу и науке, а также из-за ее неспособности признавать «проблемы, существующие в реальном мире».
У их либеральных единоверцев дела обстоят не лучше: «Либерально-протестантские церкви, которые, как известно, делают послабления в отношении ритуалов, верований и личного участия в жизни прихода, в результате оказываются в ситуации, когда значительная часть их прихожан являются не достаточно убежденными верующими, — пишет кандидат на присуждение степени доктора философии в области богословия Бостонского университета Коннор Вуд (Connor Wood). — Сидящие в церкви рядом с ними прихожане могут чувствовать, что по социальной структуре их приход не очень прочен и надежен, что удерживает их от дальнейшего приобщения к приходу».
Но если человек не принадлежит к церкви, это совершенно не значит, что он в культурном отношении не связан с религиозной историей. Достаточно лишь взглянуть на более понятную теорию культурного или традиционного иудаизма. Среди молодых американских евреев основой их связи со своей верой все чаще становятся культурные связи. Во время опроса, проведенного исследовательским центром Pew в 2013 году, 32% еврейских подростков США заявили, что относят себя к евреям, основываясь не на религии, а скорее на происхождении, этнических и культурных связях. Раввин Мириам Джеррис (Miriam Jerris) из Общества гуманистического иудаизма считает, что у традиционных иудеев и традиционных христиан, соблюдающих свои религиозные традиции, есть много общего (хотя между ними нельзя проводить полную аналогию, поскольку иудаизм имеет давнюю историю и как религия, и как национальность): «Такие люди стремятся к социуму и выбирают прошлый опыт из своей истории, но предпочитают это делать корректно и в соответствии со здравым смыслом».
Сокращение числа прихожан вызывает беспокойство христианских церквей, однако в своих печалях они не одиноки. «Меня очень волнует один вопрос — куда эти люди идут, когда наступают трудные времена? Куда они идут, чтобы отпраздновать счастливые моменты в жизни?», — рассуждает Крис Стедман (Chris Stedman) — исполнительный директор Йельского гуманистического сообщества и автор книги «Верующий атеист» (Faitheist), в которой утверждается, что атеисты могут найти общий язык с утвердившимися с вере христианами. «Есть люди, которые ищут централизованные способы, позволяющие сплачивать их сообщества вокруг нравственных личностей, которых им, возможно, не хватает».
«Новый атеизм» 2000-х годов дал нам таких активистов как Сэм Харрис (Sam Harris) и Ричард Доукинс (Dawkins), но не в качестве философов или организаторов, а как ученых. И многие верующие думали, что они представляют религию в ложном свете и тем самым не могут дать им ничего такого, вокруг чего можно сплотиться, кроме злобы по отношению к своим близким. «Воскресное собрание», члены которого называют свою организацию «нерелигиозной конгрегацией», недавно попало в выпуски новостей благодаря наплыву желающих стать ее членами, и отрадно, что люди находят там для себя круг общения. Но девиз этой организации «лучше жить, больше помогать и чаще удивляться» и задача «помочь каждому найти и максимально реализовать свой потенциал» не совсем достаточны для тех, кто чувствует, что в христианстве нравственные идеалы гораздо выше. Даже людей, воспитанных вне христианской традиции, может утомить такая поверхностная сосредоточенность на себе самом.
Людям необходимо не просто испытывать оптимизм и душевный комфорт. Особенно это касается молодежи. От представителей послевоенного поколения я часто слышу различные фразы вроде «Иисус был классным хиппи», но от людей своего поколения я слышу «Иисус был мятежником, восставшим против капитализма, которого посреди белого дня убили работники правоохранительных органов». И именно последнее видение общественной активности кажется нам более привлекательным.
Некоторые христиане, которые на самом деле верят в бога, вновь пытаются достучаться до нас, которые в него не верят. Один из них — Папа Франциск, призвавший атеистов искать умиротворения среди верующих, наряду со своими многочисленными критиками структурной неоднородности выражают потенциальную готовность расширить понятие того, каким должен быть христианин. Теолог и бывший католический священник, а ныне профессор Университета Маркетта Дэниел Магуайр (Daniel Maguire) в своей книге «Христианство без бога» (Christianity Without God) приводит убедительные доводы в пользу того, чтобы исправить библейские духовно-нравственные предания и отбросить теистические основы для того, чтобы противостоять неолиберальной экономике и разрушению окружающей среды. «Когда верующие и атеисты объединяются в своей деятельности, вопрос божественности уже не имеет никакого значения, — сказал он мне. — Это всего лишь художественное оформление проблем, существующих в реальном мире». В реальной жизни уже появилось традиционное христианство — еще до того, как оно о себе заявило официально».
Но зачем традиционным христианам беспокоиться и сближаться с церковью? «Люди по вполне понятным причинам ассоциируют религиозные организации с вполне реальным вредом и опасностью, — говорит Стедман. — Но организации — это еще и такие места, где люди обмениваются идеями, и где они группируются, духовно исцеляют друг друга и заставляют отвечать за свои поступки».
Это стало особенно очевидным в этом году в процессе объединения людей против жестокости полиции, и в этом деле церкви служили островками, где люди собирались для скорби, и своего рода базами, где группы, до этого пребывавшие в отчаянии, активизировались и настраивались на целенаправленный протест. Магуайр отметил, что многие люди, несмотря на свое безверие, тянутся к церкви, потому что никакие другие сообщества не разделяют их нравственных переживаний. «Думаю, что мы находимся на некотором переходном этапе, когда альтернативы церкви еще не созданы».
В своей книге Магуайр называет церкви «поэзией из камня, стекла и металла». Теперь, когда многие церкви превращают в жилые помещения, над их историей, традициями и приходами нависла угроза. Но есть возможность их, так сказать, воскрешения. По данным исследования, проведенного центром Pew, 9% взрослого населения США являются «новообращенными», которые отошли от религиозных традиций, но решили вернуться. По материалам USA Today за 2012 год среди причин возвращения в религию слово «Бог» указал только один человек.
Евангелисты, возглавляющие движение взаимодействия Convergence Movement, заявили о стремлении использовать безопасные помещения для проведения теологических дискуссий и об ориентации на всеобъемлемость своей деятельности. В унитарной церкви Душ всех почивших во Христе в Талсе такая всеобъемлемость воплощается в жизнь каждое воскресенье — там под одной крышей собираются протестанты, пятидесятники и представители гуманитарных служб. «Некоторым, кто приходит к нам в поисках утешения от негативных последствий общения с христианской религией, возможно, будет трудно принять умом и сердцем тот факт, что в нашем приходе есть и верующие христиане, — говорит протестантский священник-резидент Дэвид Раффин (David Ruffin). — Но единственное утешение мы можем обрести в любви, которой достаточно для тех и для других».
Верующим христианам нет нужды смягчать тот факт, что основой их убеждений и традиций давать приют неверующим есть сам бог. А неверующим не обязательно рассказывать своим верующим братьям и сестрам, что лучшей побудительной силой для совершения добрых дел является добрая воля и гуманизм. Как отмечает Магуайр, для общества библейские образные представления являются домом — не учреждением, а местом обитания всей семьи. И хотя родственники часто ругаются из-за расхождений в характере, они должны объединяться ради того, что есть у них общего — древняя история той новой семьи, которая родится там, куда большинство из нас никогда не попадет, и призыв к миру на земле, которого никто из нас никогда не будет достойным. И этот мир стоит хранить ради его великой, непреходящей и чудодейственной любви.
Перевод Иносми.ру по материалам The Washington Post
Еще на эту тему: