Франциска Гарнер (Franziska Garner) родилась и выросла в Германии. В сентябре 2015 она переехала в США и женилась. Вместе с женой она основала служение для ЛГБТ.
Господь не говорит со мной. О многих вещах я не молюсь, я о них думаю. Дух Святой для меня — абстрактная идея, кто-то, кто присутствует в основном во время службы. Я никогда не поднимаю руки и не молюсь с другими стоя в кругу, вслух. Наоборот, я верю, что мне не нужно молиться о чем-то, чтобы Бог дал мне то, что для меня лучше и вел меня по наилучшему пути. Все это работало дома, в Германии.
А потом я приехала в США, где все по-другому.
Господь говорит с моей женой. Она говорит, что иногда чувствует, как «ускоряется» ее сердце, и тогда она останавливается и слушает. Она и все ее друзья-христиане молятся, прежде чем принимать решение. По воскресеньям они соприкасаются со Святым Духом так сильно, что поднимают руки в молитве. Они называют друга братьями и сестрами, они встают в круг и молятся вслух.
Неужели я менее религиозна, чем моя жена?
Не думаю. Я люблю Господа и доверяю ему. Я верю, что Господь считает меня прекрасной и замечательной. Кем-то, у кого есть предназначение. Так же думает и моя жена. Но все же, когда я переехала в США у меня случился настоящий культурный шок от того, как по-разному мы выражаем веру. Я с трудом переносила весь этот шум в церкви, а для нее это просто было выражением служения, любви. Для меня молитва за выздоровление была просто примером магического мышления, для нее же это было выражением ее веры, ее доверия к Господу.
Когда я искала в интернете материалы о пятидесятниках, я наткнулась на термин «духовное оружие» и улыбнулась. Я улыбнулась, потому что была полностью уверена — человек, который так сказал, шутил. Но они не шутили. Я почувствовала себя высшим существом по отношению к американцам, которые верили в злых духов и одержимость демонами.
Моя вера рациональна. Я думала, что моя вера — лучше, чем вера тех, кого я повстречала в Штатах, потому что в моей традиции люди уменьшили Бога до одной лишь любви и минимизировали Его влияние на Земле ради абсолютной свободы воли нас, людей. Может быть, я даже думала, что моя вера лучше, потому что она менее насильственна по отношению к тем, кто не встраивается в категории американского христианства. В моих глазах ЛГБТ были очевидными жертвами этой отсталой веры, в то время как я выросла в общине, в которой пастором был гей.
Но как хорошая партнерша, я была готова дать шанс этому чуждому мне христианству. Поэтому я начала включаться в те круги и слушать молитвы, которые они произносили. Я смотрела, как люди ведут себя на службе, как меняются от контакта со Святым Духом. Я слушала истории чудес. Я внутренне дистанцировалась от этого, но вскоре начала думать, как такие рациональные, образованные люди могут придерживаться такой отсталой веры.
Я была вынуждена признать: наверное, я что-то упускаю. Может быть, во всей своей открытости я не права в том, что чувствую превосходство? Кто я такая, чтобы решать, как правильно молиться Богу или насколько Бог участвует в жизни этого мира? Кто я такая, чтобы решать, как «лучше» выражать веру только потому, что мой способ мне привычнее?
А потом, одним утром четверга, я прочла еще об одном «Законе о религиозной свободе» и увидела себя. Я увидела себя среди тех, кто считает, что их путь — единственно правильный, кто насмехается над теми, кто не следует их традиции, не молится как они. Я увидела себя среди тех, кто отрицает то, что они не понимают и осуждают других за отличия, за то, что на самом деле прекрасно.
И я расплакалась. Я расплакалась, потому что хоть я и не пыталась использовать собственную интерпретацию христианства, чтобы осложнять жизнь другим, я стояла на том же пути: на пути, полном предубеждения, страха неизвестного и чувства собственного превосходства. Как же сложно было видеть себя среди тех, кто продолжает причинять вред моим ЛГБТ-сестрам и братьям.
Моя жена называет это разными языками молитвы. Есть католический язык, евангелический, прогрессивный, язык Южных баптистов и другие. Их очень много — и мы не можем понять, а тем более выучить, все. Это как Вавилонская Башня. Да, об этом мне напомнили ее слова. Есть так много способов выражать веру, так много «правд», что мы больше не понимаем друг друга, хотя и называемся одним словом — христиане.
Что же делать? Вспомните историю из Деяний, когда Дух Святой сошел на Пятидесятницу и забрал все непонимание, все смешение языков?
Не должны ли мы, люди Святого Духа, понимать других христиан в их служениях и их «правдах»? Разе не может Святой Дух позволить там найти общий язык во всем этом хаосе и начать думать о сходствах, а не различиях?
Да, любите ближнего своего. Но разве не значит это также, слушайте ближнего своего? Прислушивайтесь к тому, чего не понимаете, прислушивайтесь к тому, что ранит вас, что пугает вас, потому что через это начнется понимание и исцеление для всех.
Моя религиозная свобода заканчивается там, где начинается ваша.
По материалам Patheos от 4 мая 2016 года
Подготовлено специально для Nuntiare.org
Еще на эту тему: