Помогите, мне больно.
Я не знаю, с чего начать. Если вы выросли в консервативной религиозной среде, то знаете, как сложно отследить момент, в который начало работать внушение. Если это всегда было с тобой, то нужны годы, чтобы отделить убеждения, основанные на страхе, от реальности.
Я давно хотела написать этот текст. Он вываривался во мне, гнил как сточные воды. В моей истории много ярости, страха и гнева. Чтобы приручить эти чувства, нужно очень много самоконтроля, но иначе гневная часть меня не дает высказывать мысли. Писать помогает. Возможно, поэтому в университете я изучала английский и выбрала карьеру в этой области. Письмо помогает мне снять тяжесть с груди до того, как она снова перестанет подчиняться и начнет выражаться в какой-то форме аутодеструктивного поведения. Слова — это пуповина, идущая от души к бумаге, встреча мыслей и реальности. Слова дают мне жизнь, и я расскажу свою историю, чтобы боль утихла, и мне стало легче.
Думаю, я начну с «колец непорочности», которые продвигает компания «The Silver Ring Thing», хотя к тому моменту чистота — целомудрие — уже было важной темой моей жизни. Мне было тринадцать, и мне хотелось, чтобы в нашей молодежной группе меня любили. The Silver Ring Thing, компания, существующая до сих пор, разъезжает по США и учит детей, что секс до брака это плохо, воздержание — план Бога, свидания и романтические отношения приводят к плохим сексуальным решениям. Они продают кольца непорочности и объясняют, что устанавливают «новый стандарт». Как будто сексуальная идентичность определяет ценность человека, как будто Бог установил такие стандарты.
Я уже чувствую гнев. Я постараюсь закончить.
Лучше всего я помню, что когда к нам приехали продавцы колец, с ними была труппа актеров и актрис, которые разыгрывали на сцене разные сценарии. Я никогда ни с кем не встречалась, но верила, что эти люди честно и точно показывают, как это происходит. Было страшно. Парни были существами, которые всегда хотели секса, а девушки — жертвами, которые всегда должны были ограждать себя от приставаний.
На сцене находилось огромное красное сердце из бумаги. Каждый раз, когда актеры разыгрывали разные ситуации, они отрывали от сердца кусок, пока оно не перестало походить на сердце. В итоге от него ничего не осталось.
«Так будет выглядеть твое сердце, если ты отдашь его», — сказала женщина на сцене. — «Ты уже ничего не сможешь дать своему супругу! Ты этого хочешь?»
«Нет!» — сказали мы все.
Она походила по сцене и деланно вздохнула в микрофон. «Я наблюдала за всеми вами до того, как мы начали, — сказала женщина. — Я видела, во что вы все играете». Она улыбнулась и фыркнула.
«Вы видите кого-то привлекательного, пялитесь на него, а как-только он оборачивается, вы отводите глаза! Пофлиртуете и отводите глаза» — она еще раз рассмеялась и посмотрела на нас.
Мы нервно засмеялись. В глубине моего горла зародился стыд. Она была права, я только что делала именно это. Господи, я именно это сделала. Я вожделела глазами, и я хотела, чтобы объект моего внимания заметил это. Я была плохой, у меня были сексуальные потребности.
Возможно, это и был момент, когда я начала испытывать настоящий стыд. Маленькое событие, которое я помню до сих пор, хотя прошло двенадцать лет.
С тех пор отвращение к сексу и осуждение тех, кто им занимается, во мне только росло. Я делила все на черное и белое. Парочки в школе занимались сексом — они были плохими людьми, грешниками. Отношения взрослых, которые жили вместе, но не в браке, должны были закончиться плохо. Светская культура погрязла в сексуальном грехе, но я, идеальная христианка, считала себя лучше их всех, потому решила сохранить девственность.
Я очень хотела с кем-то встречаться, но не знала как. Когда я возвращалась домой с праздничных поездок, меня спрашивали в семье, приглашали ли меня на свидание симпатичные мальчики. Что я могла ответить? Даже если они и показывали интерес, я не позволяла себе сказать «да». Я не позволяла себе выбирать. До брака я могла ответить только «нет». У меня отобрали согласие.
Давайте посмотрим назад.
Однажды я ездила на неделю матерей и дочерей и слушала, как Деннис и Барбара Рейни (Dennis and Barabara Rainey) объясняют, что секс — это как стоять на краю обрыва. Если держаться за руки, то потом начнешь целоваться. Поцелуи приводят к ласкам (как же я ненавидела это слово), а потом и заметить не успеешь, как упадешь с обрыва в пропасть секса.
Тело греховно. Ты ничто. Ты ничего не значишь. Иисус, приди и спаси меня от меня.
Еще было такое: моя мать дала мне кучу распечаток о невесте, которая сохранила первый поцелуй до свадьбы. Я помню эту невесту. Она была прекрасна, счастлива и держалась за руки с улыбающимся мужем. На ней было белое свадебное платье.
Такой ты должна быть, вот она — праведность. Так выглядит счастливый брак.
Каждую неделю на моей тумбочке появлялась новая христианская книга о чистоте и воздержании. Они назывались: «Борьба каждой девушки», «Чего ты ждешь?», «И невеста была в белом», «Я попрощался со свиданиями».
Эти книги учили меня, что чем старше я становлюсь, тем больше я могу поддаться юношам и рискованному сексуальному поведения. Мое тело стало опасным. У меня была грудь, а штаны плотно обтягивали бедра. Как это случилось? Я не могла это контролировать. Оно становилось чувственным, требовательным, ему нужно было внимание. Оно хотело носить кружевные лифчики, оно хотело, чтобы его замечали. Его сердце билось быстрее, когда оно видео красивых мальчиков. Оно потело, волновалось, причесывалось по сто раз.
Тело было сексуально, оно чувствовало интерес и взволнованность. Оно было опасно. Оно было греховно. Оно принадлежало Иисусу, а не мне.
В Октябре 2006 года я решила стать анорексичной. Мне было пятнадцать. Я сидела за компьютером и искала вдохновения в соответствующих группах. Меня завораживали болезненно тонкие женщины. Все было просто. Надо меньше есть, больше упражняться, становиться тощей. Отвергать себя, как это делал Иисус. Это был священный акт голодания. Мне было неприятно, что одежда обтягивает меня, что я вижу ложбинку между грудями, когда смотрю вниз. Эти части тела были мне отвратительны. Они символизировали секс, а меня запрограммировали, что секс это очень плохо.
Следующие полтора года я голодала как профессионалка. За четыре месяца я сбрасывала 12 килограммов. Еще я бегала. Я быстро бегала. Я была тощей и быстрой. Все было прекрасно. Энергии хватало только на домашнюю работу, бег и сон. Все было под контролем.
У меня закончились месячные, груди уменьшились настолько, что их почти не было. Бедра и скулы торчали как кинжалы. Секса больше не хотелось, «там внизу» больше не становилось тепло, когда я видела мальчика. У меня не было сил краснеть или думать о том, нравлюсь ли я мальчикам. Единственное, в чем была жизнь — это еда, которую я засовывала в холодный, пустой труп.
Это был успех.
Так я предотвращала сексуальное желание. Я больше не беспокоилась о том, что нужно будет покупать лифчик размером побольше, я не боялась забеременеть — у меня даже месячных не было. Я думала, что прекрасно сохранюсь до брака для моего мужа.
Я не буду рассказывать об амбулаторном лечении, о том, как доктора заставляли меня взвешиваться каждую неделю, о переломах из-за того, что кости стали слишком хрупкими. Следующие несколько лет были настоящей борьбой. Мои подруги впервые ходили на свидания, целовались, покупали платья на выпускной, а я выпивала по три бутылки воды перед тем, как идти к врачу, чтобы убедить его, что набрала вес.
Думаю, мне повезло. Я тяжело работала над тем, чтобы слой за слоем избавляться от установок, навязанных религией. Сейчас у меня здоровый вес. Иногда я чувствую вину и стыд за то, что веду себя как обычный человек — за то, что мне хочется, чтобы меня трогали; за то, что хочется носить обтягивающие платья и показывать тело, которым я научилась гордиться. Я стала феминисткой, поддерживаю права ЛГБТ, узнаю о других религиях. Иногда у меня до сих пор случается паника, и я начинаю думать, что Сатана взломал мою систему ценностей, но я говорю себе, что я хорошая, и все равно занималась сексом всего с тремя людьми, а это немного.
Я взрослая. Я несу ответственность за свои действия. Иисус не выбирает за меня. Я свободна быть собой, выбирать то, что делает меня счастливой, а не убивает меня. Это я повторяю себе каждый день. Мне все еще сложно с некоторыми вещами. Женские груди и бедра меня пугают. Хотеть секса в отношениях часто бывает сложно. Я иногда начинают обвинять своего парня в том, что он хочет быть со мной только ради секса, хотя мы вместе уже четыре года. Меня пронзает страх, и я начинаю выливать его на себя и на других. Но я рада, что знаю: эти мысли — навязанные страхи, которые просыпаются в сложных ситуациях. Я продолжу идти дальше. Может быть, однажды мне всегда будет хорошо быть собой, а не той, кем культура целомудрия пыталась меня сделать.
Но помогите, мне все еще больно.
По материалам Patheos
Автор: Эллисон Линч (Allison Lynch)
Подготовлено специально для Nuntiare.org
Еще на эту тему: