Через месяц я начну дорогу, к которой долго стремился — я начну учиться на раввина.
Я слышал, многие люди сомневаются в том, что можно одновременно быть трансгендерным человеком и участвовать в институционализированной религии. Многие считают религию давним пережитком консервативных ценностей, традиционализма. Я думаю по-другому.
Мои корни глубоко уходят в иудаизм и еврейскую культуру: бабушка пережила Холокост, другие прабабушки и прадедушки были иммигрантами, выросшими в черте оседлости.
С другой стороны, еврейские пространства стали для меня первыми гендерированными пространствами. В качестве дошкольного образования я ходил в школу хабадников. Хабад — очень строгое движение, и в нашей школе следили за соблюдением еврейской традиции. По пятницам мы разыгрывали субботний ужин, во время которого одного человека назначали быть женой, а другого — мужем. Иногда я хотел быть мужем, но мне не разрешали. Я не понимал, почему.
В средних классах я тоже ходил в религиозную школу, в которой было очень много консервативно настроенных людей. Я боялся, что одноклассники поймут, что у меня другая сексуальность и идентичность. Еще хуже было, когда меня уговорили пройти обряд бат-мицвы. Гендерированные традиции, а также консервативные практики, которые их сопровождали, воплощали тот иудаизм, в котором я не хотел участвовать.
Долгое время я не мог соотнести иудаизм с прогрессивным, принимающим пространством — с тем, в котором я сейчас; напротив, я думал, что иудаизм — пространство страха и ксенофобии, где все, что воспринималось как вызов убеждениям, было угрозой.
Не поймите меня неправильно: такой иудаизм тоже существует до сих пор; тем не менее, эти взгляды не ограничены только иудаизмом, они есть в любой религии.
В старших классах я учился в плюралистической школе, которая не соотносила себя ни с какой деноминацией. Там я получил свободу быть собой, не жертвуя традицией, которую любил и ценил. Когда я мог быть собой в школе, когда я мог находить части иудаизма, которые любил, я чувствовал себя дома. Там я сделал трансгендерный камин-аут в пятнадцать, и школа предоставила мне возможность роста — и как трансгендерного человека, и как религиозного лидера.
Я всегда находил утешение в литургии, в связи с предками, в вере. Чтение текстов из сидура (молитвенника) или Танаха (Писания) пробуждает во мне что-то глубокое, что я не могу объяснить. Это пробуждает мою душу.
Когда я сделал камин-аут, меня часто спрашивали, как я примиряю веру с гендером и сексуальностью.
Ответ простой: у меня нет необходимости это делать. Я не сомневаюсь в том, что Бог меня любит таким, какой я есть, со всеми идентичностями. Мне ничего не нужно примирять — все и так в мире.
Я хочу стать раввином, чтобы создать место, в котором принимают всех людей с еврейской идентичностью. Место, где нет гендерированных пространств, где на первом месте стоит социальная справедливость, где идеи превращаются в действия. Конечно, такое место будет радикально транс-инклюзивно, но не ограничено только этим. Я хочу то, что никогда не было доступно всем в тех сообществах, где я был.
Вера по своей сути — инклюзивная практика, и мы должны показывать это.
По материалам Trans.cafe
Автор: Эмет Таубер (Emet Tauber)
Подготовлено специально для Nuntiare.org
Еще на эту тему:
- Господь Трансгендер
- Сандра Лоусон, черная лесбиянка, учащаяся на раввина, хочет расширить рамки иудаизма
Следите за нашими новостями!