(источник: Niki Odolphie)
Я начала свой документальный фильм со слов о том, что всегда чувствовала, что я — другая. Сейчас я думаю, что надо было выразиться иначе.
Надо было сказать: «Я с детства знала, что я — девочка, которая прикидывается мальчиком».
Когда живешь, не думаешь, что тебе удастся понять причины происходящего. У некоторых людей в жизни бывают трагические или просто неудачные обстоятельства, и они привыкают «жить с этим». Конечно, со мной тоже такое было, и не проходило дня, чтобы я не спрашивала себя: «Почему я?».
В 1970-х-1980-х годах быть тем, кто я есть, то есть трансгендерной женщиной, не позволялось, и трансгендерность не считалась чем-то предопределенным. Если ты выглядел как мальчик, тебе надо было быть мальчиком и изображать из себя как бы маленького мужчину. Это определялось тем, во что ты играл, — в пистолетики и машинки.
Я была бы рада сказать, что провела все детство, желая иметь игрушки, которые бы показали миру мою женскую сущность. Но нет. Я не играла в Барби и не просила, чтобы мне ее купили. Однако я находила утешение в книгах и читала запоем.
На страницах этих книг я могла быть Элли Эрроуэй или Сьюзен Певенси, и никто не должен был об этом знать.
Несмотря на сильную душевную боль и то, как она постоянно выбивала меня из колеи, людям, которые обо мне заботились, было легко списать мое эмоциональное неблагополучие на переходный возраст, гормоны или неспособность адаптироваться. Чем еще это могло быть? С самого раннего возраста я прятала свой секрет как можно глубже.
Между тем у меня в голове монотонно стучал метроном, постоянно повторяя «девочка, девочка, девочка» — каждую минуту каждого дня каждой недели. Это был оглушающий и зловещий звук. Временами он становился тише, как простое «тик-так», отсчитывающее секунды в настенных часах. И все же его можно было слышать.
Что бы ни звучало у меня в голове, во мне продолжали видеть мужчину. Например, однажды осенью я взяла ружье, хорошенько прицелилась в оленя и нажала на курок. К несчастью, он дернулся, и, вместо того, чтобы попасть ему в сердце, пуля попала ему в ногу. Когда я подошла к нему, он зализывал рану. Я посмотрела в глаза совершенного Божьего творения, и мое сердце разбилось навсегда, когда я наставила ружье на его голову и выстрелила.
Этот поступок будет преследовать меня всю жизнь.
Раздались возгласы одобрения, мужчины похлопывали меня по спине и выражали свое восхищение. «Настоящий отличник», — говорили они. Тягостно, что жизнь Божьего творения зависит от размера его рогов.
Отличаемся ли здесь чем-то мы, люди, решая, как убивать друг друга? Сейчас, спустя годы, когда я иду по улице, мне приходится учитывать тот факт, что люди хотят меня убить. Отдавая себе в этом отчет, я внимательно оцениваю свою жизнь и думаю о том, что в ней сделала.
Я посвятила 8 лет жизни защите своей любимой страны, но кроме того, я рисковала жизнью, потому что хотела, чтобы каждый человек наслаждался той свободой, которой у меня не было.
Ту же самую свободу позднее использовали, чтобы отнять мои гражданские права.
Я на стороне тех, кто сражается за права по-настоящему притесняемых, и тех, кто не заслуживает такой судьбы. Я делаю массу вещей, которые люди сочли бы хорошими, праведными и согласующимися со словом Божьим.
Но есть много других людей, которые могли бы меня пристрелить, не задумываясь, прицелились бы и нажали на курок. Так случилось со многими из нас.
Я очень быстро поняла, что люди судили и продолжают судить обо мне только по моей внешности, не понимая, что я за человек. Возможно, это просто — посмотреть в мои невинные глаза и убить меня словом. Или мыслью. Или действием.
Я знала, что так и будет продолжаться, но, несмотря на это, в возрасте 40 лет, приняла решение изменить свою жизнь. Рискованное решение, которое могло стоить мне всего.
Мне было нужно остановить метроном, мне было нужно перестать жить ложной жизнью, мне было нужно стать свободной.
В тот день я вышла из своего внутреннего укрытия и стала полной. Спустя сорок лет метроном остановился, и я в первый раз услышала, как поют птицы, услышала прекрасную какофонию природы.
Когда люди задают мне неизбежные вопросы, на которые я отвечаю с грустью, — о том, почему я захотела изменить свой гендер и «быть кем-то другим», мой ответ остается прежним: «Как я могла изменить того, кем уже была?»
Мы живем во времена ужасающей статистики, касающейся трансгендерных людей, и твердое убеждение в том, что быть транс — значит поступать против слова Божия, заставляет людей отвергать нас, дискриминировать и, к несчастью, убивать. Единственное искупление в глазах многих — это не быть трансгендером, а быть тем, кем ты совершенно не являешься.
Олицетворяя жестокую иронию жизни, наше общество говорит нам, что мы можем быть «кем пожелаем».
Я проживаю жизнь, зная, что Бог меня любит. Я знаю это, потому что полностью предаю себя в Его руки, и, делая это, я увидела конечный результат Его безусловной любви. В конце концов, имеет значение только то, что Он думает обо мне, потому что я знаю, что если Он меня любит, то полюбят и другие. Таково мое Божье искупление.
Я — настоящая отличница.
Узнайте больше о документальном фильме Рейчел «TRANSit» на вебсайте.
Источник: Believe Out Loud от 5 сентября 2014 года
Перевод: Анастасия Иванова, специально для Nuntiare.org
Также на эту тему:
Следите за нашими новостями!