Термин «фундаментализм» ввели в оборот те протестанты, для которых неприемлемы модернистские веяния в протестантизме, и которые настаивают на необходимости буквального понимания Священного писания. Сегодня этот термин широко используется применительно к другим конфессиям, особенно к исламу. Причем фундаментализм и ислам почему-то в последнее время часто отождествляют с терроризмом и экстремизмом1.

В последние десятилетия XX в., когда значение ислама как политического фактора быстро росло, журналисты и ученые в попытке разъяснить сущность различных проявлений этого феномена внесли основательную путаницу в наши представления. Так, однотипные явления фундаменталистского толка подчас называются по-разному, типологически разные — одинаково, хотя каждое название, как правило, отражает отдельные их реальные черты. Взять, например, последователей идей мусульманского реформаторства конца XIX — начала XX в. С одной стороны, их называют возрожденцами, потому что они призывают вернуться к истокам веры, а также салафитами, так как они отталкиваются от практики времен Пророка и известных моральных и духовных авторитетов раннего ислама, которые пользовались иджтихадом — правом на свободное толкование Корана. Это позволяло им находить в текстах шариата — Закона Божьего, определяющего поведение верующего, — решения вопросов, на которые нет однозначного ответа. Таким образом подчеркивается богословский аспект явления. С другой стороны, их называют реформаторами и модернистами, так как они толкуют шариат с учетом обстоятельств места и времени, стремятся сделать ислам религией, отвечающей духу индустриальной эпохи, тем самым обращая внимание прежде всего на его социокультурную направленность. О радикалах из числа реформаторов говорят как об интегристах и исламистах, так как они не только утверждают неразделенность мирского и священного, но и активно добиваются внедрения шариата в жизнь современного общества — так акцентируется их политическая ориентация. Их, наконец, именуют исламскими фундаменталистами. Это логично, потому что все они считают необходимым вернуться к фундаменту веры — Откровению.

Научно обоснованное определение фундаментализма отсутствует. Вероятно, каждый верующий, как и религиозная группа, не приемлющая ортодоксальное вероучение или отколовшаяся от него, могут считаться фундаменталистами, так как придерживаются основ веры. Таково распространенное мнение.

Авторы статей данного сборника понимают под фундаментализмом идеологию религиозных и религиозно-политических движений и течений, которые активно выступают за возвращение к истокам или богословской основе вероучения, за возвращение вере ее изначальной чистоты. Как только их идейная составляющая утрачивает смысл понятия возвращения, они, сохранив мировоззренческое ядро, перестают быть фундаменталистскими. Однако, что такое изначальная чистота веры?

Пока речь идет о вере как устремленности к идеалу, т.е. определенном состоянии духа, верующему достаточно внутреннего убеждения в существовании божественного начала. Но так как священные тексты получают преломление в человеческом сознании, то неизбежны расхождения во взглядах. В монотеистических религиях появляется богословие, и возникают разногласия по поводу того, что есть фундамент религиозной системы — концепция спасения души или вероучение, Тора или Тора и Талмуд, Ветхий и Новый Завет или Священное Писание и Священное Предание, только Коран, Коран и сунна (жизнеописание Пророка) или священные тексты и шариат?

Одни фундаменталисты борются за возврат к истокам веры — священным текстам, другие — за возврат к богословским основоположениям веры, вероучению как ортодоксии (ortha doxa — чистая вера), а не к истокам2. Ортодоксия становится, в частности, базой фундаментализма в том случае, когда ей приходится активно защищать себя в борьбе с секуляризацией и модернизаторством.

Фундаментализм как идея возврата к истокам или начальным формулам ортодоксии появляется, когда доктрины религиозной системы, норматированные толкованием богословскими авторитетами священных текстов, на каком-то этапе общественного развития перестают в должной мере отвечать его потребностям. В индустриальную эпоху возрожденческие, пуританские, модернизаторско-реформаторские движения объективно направлены на восстановление соответствия между устаревшей богословской формой отражения бытия и новым состоянием общественного сознания, порожденным меняющейся реальностью.

Как культурный феномен современный фундаментализм является реакцией на модернизацию и глобализм. Его контекст — секуляризация как освобождение человека и общества от деспотизма духовенства и религиозных установлений, религиозный индифферентизм, утрата традиционных ценностей и ослабление в людях нравственного начала. Религия все больше вытесняется из общественной жизни, где ее место занимают современная наука, социальные и политические концепции, вера все больше переходит на уровень личностного переживания.

Следует заметить, что нейтральный по богословской своей сущности фундаментализм используется в своих интересах как передовыми, так и консервативными и даже реакционными силами. Он принимает охранительную и модернизаторскую формы. Охранительный фундаментализм, особенно в его крайней форме, является решительным противником модернизации, которая обычно отождествляется охранителями с секуляризацией. На Востоке он выступает как идеология социального и политического протеста, не приемлющая западного экспансионизма, форсированной модернизации, подрывающих устои традиционного общества3.

Что до фундаментализма модернизаторского толка, то он фактически является средством осовременивания общественного сознания.

Призыв вернуться к истокам веры или к «очищению» вероучительной доктрины от «искажений» подрывает позиции «официальной» религии, освящающей существующий порядок вещей.

Фундаментализм характерен для религий Откровения, потому что оно служит «точкой отсчета» для любых сдвигов в религиозном сознании. Это означает, что всегда существует возможность возврата к Откровению или к неискаженной ортодоксии как источнику веры или как основе вероучения. При этом среди фундаменталистов, ориентированных на возврат к истокам, имеются как пуритане (блюстители чистоты Слова Божьего, которые придерживаются буквы священного текста и не пытаются его переосмыслить), так и реформаторы (хранители Духа Откровения, которые стремятся пересмотреть религиозную доктрину в соответствии с требованиями меняющегося мира). В христианстве первым фундаменталистским движением, провозгласившим возврат к истокам, был протестантизм, который нанес мощный удар по католицизму. Его основные положения: признание абсолютного приоритета Священного Писания, «личной веры» как краеугольного камня спасения человека, доктрина «всеобщего священства», не признающая особой благодати священнослужителей. Протестантизм ныне стал одним из направлений в христианстве и утратил присущую ему в прошлом фундаменталистскую непримиримость. Современный протестантский фундаментализм имеет целью возврат к истокам протестантизма, возрождение его (протестантизма) первооснов.

В исламе суннитского направления фундаментализм как идеология движений за возвращение к истокам веры принял вид салафизма, с одной стороны — возрожденчества и с другой — мусульманского реформаторства, о чем речь будет ниже.

У шиитов в силу имманентных особенностей доктрины нет нужды в фундаменталистской реинтерпретации священных текстов. Они уповают на прямое руководство Творца через мессию — «сокрытого имама», который должен явиться миру, носителя божественного начала. Он как бы продолжает выполнять миссию Пророка Мухаммада, сообщаясь с верующими через абсолютного муджтахида — высшего богословского авторитета, который интерпретирует волю Аллаха в духе потребностей общины.

Фундаментализм как борьба за возвращение к богословским основам веры, «чистой ортодоксии» в современном иудаизме представлен раввинатом, который строго контролирует умонастроения и поведение верующих, изгоняя «вероотступников». Они — фундаменталисты, потому что активно защищают чистоту талмудической доктрины в борьбе с реформаторами-модернизаторами.

Идея возрождения «чистоты» православной ортодоксии прослеживается в старообрядчестве как реакции приверженцев древнего благочестия, не признавших церковной реформы Никона, в противопоставлении некоторыми богословами «эпохе забвения бога эпохи вспоминания о боге», в утверждении, что не религиозная жизнь должна приспосабливаться к веяниям времени, а жизнь общества должна отвечать божественным указаниям, в требовании сохранения традиции во всех видах и т.п.4

Защита ортодоксии, борьба за установление господства шариата стали богословским стержнем некоторых современных исламских движений и, прежде всего, движения Талибан в Афганистане5.

Надо заметить, что в тех направлениях монотеистических религий, где сильно выражен мистико-экстатический элемент, т.е. стремление верующего напрямую приобщиться к святости, появление крайних течений богословского фундаментализма маловероятно. Вера здесь изначально преобладает над религиозным рационализмом, богословско-юридическим началом. Так в христианстве это в большей мере относится к православию, чем к католицизму6, в иудаизме — больше к хасидизму, чем к раввинскому иудаизму, в исламе — к суфизму, чем к «книжному» исламу.

В странах Дальнего Востока и Южной Азии, в районах распространения буддизма и индуизма, по-видимому, не было заметной фундаменталистской активности. Во-первых, потому что эти философско-религиозные учения не знают ни Откровения, ни ортодоксии. Они отталкиваются от идеи, а не от богодуховенного текста — идею можно по-разному воспринимать и толковать; а возможно ли к ней «вернуться» и защищать ее от нее самой, оставаясь в ее орбите?

Во-вторых, они не обладают структурной жесткостью, которая характерна для христианства с его ортодоксией и церковной организацией. Поэтому в буддизме и индуизме отсутствует прямая контролируемая зависимость между предписаниями Неба и человеческой активностью. Кроме того, они в принципе способны «переварить» едва ли не любую идейную конструкцию. Словом, в отличие от религий Откровения они не нуждаются в очищении, в радикальных трансформациях фундаменталистского типа с переменой жизненных условий общества. В них элемент фундаментализма можно усмотреть разве что в призыве вернуться к древним авторитетам, древним книгам как мировоззренческой базе, которым традиция придала сакральный статус.

Цель данного сборника — попытаться определить, что стоит за таким понятием, как религиозный фундаментализм, а также привлечь внимание специалистов к проблеме, чтобы, по возможности, внести ясность в читательские представления. В сборнике, разумеется, затрагиваются вопросы о гносеологических корнях фундаментализма, причинах его появления и пр. Следует заметить, что, хотя авторов статей объединяет общее представление о религиозном фундаментализме как возвратном движении к первоосновам, каждый выражает о них свое суждение.

* * *
Сборник вызвал неоднозначную оценку читателей и рецензентов. Едва ли не каждый из них имеет собственное представление о предмете. Один утверждает, что термин «религиозный фундаментализм» возник, «когда появились всякого рода «-измы»», другой относит время его появления едва ли не к эпохе зарождения религиозной доктрины. Один считает, что фундаментализм в его истинном значении присущ исключительно протестантизму, и для выявления содержания термина следует отталкиваться от его протестантской природы, исследовать причины его появления, а расширительное представление о фундаментализме ведет к появлению трудноразрешимых противоречий; другой полагает, что расширительное толкование понятия позволяет считать фундаменталистским всякий облеченный в религиозную форму социальный протест как отход от существующей нормы. Иначе говоря, большинство критиков представляют себе фундаментализм как состояние верующего человека, понимая под этим его приверженность основам, фундаменту веры. Но авторы сборника рассматривают это явление в широком смысле как процесс возвратного движения к вероисповедным основам, будь то Откровение или ортодоксальная доктрина. Так что предпринятая нами попытка разобраться в содержании понятия «религиозный фундаментализм» вполне оправданна.

 

 © Из сборника: Фундаментализм. — М.: Институт востоковедения РАН — Изд. «Крафт+», 2003. — с. 3-12.

  1. Только за первую половину 1996 г. в солидной аргентинской газете «Diario Clarin» слово фундаментализм встретилось в 104 статьях как синоним фанатизма, экстремизма, а также в более определенном смысле «религиозного мусульманского экстремизма». — ISIM, 2000, № 6. С. 33.
  2. Под ортодоксией, на наш взгляд, следует понимать санкционированное высшими богословскими авторитетами толкование священных текстов, которое навязывается общине как традиция.
  3. Хомейни в разговоре с итальянской журналисткой говорил: «Вещи — это хорошая сторона Запада… Мы не боимся ни вашей науки, ни вашей техники. Мы страшимся ваших идей и ваших обычаев». — Центральная Азия и Кавказ. 2000, № 5. С. 16
  4. Полис. 2000, № 5. С. 138-139.
  5. Исламской ортодоксией, собственно вероучением, принято считать шариат — Закон Божий в том виде, в каком он был закреплен традицией средневековых богословских авторитетов. Впрочем, верующие вправе следовать любой из признанных традицией богословско-юридических школ, подчас немало различающихся между собой.
  6. В. Соловьев, который критиковал православие за оторванность от забот дольнего мира, ограничение своих задач достижением личного благочестия, писал: «На Востоке были слишком заняты догматикой и обрядностью, а на Западе церковным правом и политикой». — Вопросы философии. 2000, № 6. С. 19.