Радуга в облаках
Радуга в облаках

Мы продолжаем публиковать перевод книги «Я благословлю тебя и будешь ты в благословение. Ресурсы свидетельства и благословения союза в однополых отношениях для изучения и использования, созданные семьдесят седьмой Генеральной конвенцией Епископальной церкви в июле 2012 года».
Предыдущие части:
Обзор: Богословская рефлексия на однополые взаимоотношения
Призыв Церкви: Фокус на миссии
Радость Церкви: Теология благословения

Неужели не знаете, что все вы, крестившиеся по Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни.

— Римлянам, 6:3-4

Творение, крещение и евхаристия

Заветы принимали многие различные формы в разные времена и в различных культурных контекстах. И Писание, и христианская история также демонстрируют это разнообразие. Наиболее известным отношением завета является брак, к которому как еврейские пророки, так и писатели Нового Завета обращались как к способу описать Божье желание и стремление быть в отношениях с нами (Исаия 62: 5, Ефесянам 5: 21-33). Брак, сам по себе принимающий различные формы на протяжении веков, все же до сих пор представляет собой образец для ряда важных отношений завета, таких, как обеты религиозной жизни или рукоположенного служения.

В 2000 году Генеральная конвенция определила некоторые характеристики совершенных отношений, которые Церковь ожидает увидеть на протяжение всей жизни: «верность, моногамия, взаимная любовь и уважение, аккуратность, честное общение и святая любовь, которая позволяет тем, кто состоит в таких отношениях, видеть друг в друге образ Божий «(Резолюция D039). Эти характеристики хорошо описывают то, что мы подразумеваем под словом «завет», когда мы богословски рефлексируем над однополыми отношениями. Пара воплощает свое решение вступить в пожизненные обязательства верности и ответственности в доме Бога, Церкви, путем обмена клятвами, а Церковь отвечает, произнося благословение Бога. Отношения завета несут в себе потенциал отражения Церковью благодатного завета, который Бог заключил с нами в пасхальной мистерии смерти и воскресения Христа, которую Церковь празднует в крещении и евхаристии.

Некоторые найдут такого рода богословские размышления об однополых отношениях незнакомыми и, возможно, неоправданными. Многие разнополые пары аналогичным образом могли бы найти, что это новый способ думать о своих собственных супружеских обетах. Таким образом, Резолюция 2009-C056 Генеральной конвенции, в которой содержится призыв разработать эти богословские ресурсы, дает возможность размышления в более широком смысле о роли отношений завета в жизни Церкви. При этом благословение однополых отношений может быть понято в более широких рамках духовной жизни Церкви и ее миссии в мире.

Рамки отношений завета начинаются с собственной Божьей декларации благости творения (Бытие 1:31). Эта доброта побуждает нас благодарить Бога, творца всего сущего. Небеса проповедуют славу Божию, напоминает нам псалмопевец, и о делах рук Его вещает твердь (Псалом 19:1). Таким образом, даже в хрупкости, ограниченности и скорбях творения, библейские авторы различают признаки провиденциальной Божьей силы, поддержания любви и спасительной благодати. Церковь празднует Божью благость в богослужении и с духовными знаками Божьего благословения. Эти «внешние и видимые признаки внутренней и духовной благодати» являют преобразующее присутствие Бога, и, таким образом, являются «определенными средствами, через которые мы получаем благодать»1 . Главными среди этих признаков являются крещение и евхаристия, которые вытекают непосредственно из жизни и служения Иисуса Христа. Таинства примирения, конфирмации, брака, рукоположения и соборования также проявляют благодать Божью в ключевые моменты в христианской жизни, каждое по-своему, но отнюдь не являются исключительными случаями, когда это происходит2. Как ученики Иисуса, воплощенное Слово Божье, мы призваны сделать Божье творение, искупление и постоянную любовь известными всем, во всех обстоятельствах и на протяжении всей нашей повседневной жизни и отношений. Духовная жизнь Церкви сосредоточена на этом вызове определенным образом.

Крещение и евхаристия воссоздают историю спасения в создании, грехе, суде, покаянии и искуплении, или исполнении всего творения в присутствии Бога3. В Крещении мы включены в пасхальную тайну смерти и воскресения Христа, и мы наделены Святым Духом, чтобы жить более полно в святости, к которой Бог призывает всех нас. Этот священный акт проявляет вечный завет, который Бог заключил с нами, заявляя, что мы – возлюбленные самого Бога, наследники Божьих обетований и друзья Божьи4; мы опечатаны собственным Духом Божьим и помечены как Христова собственность навсегда5. Этот знак Божьего завета — безотзывен, он основан не на нашей приверженности Завету, а на милости и благости Божией во Христе Иисусе. Как члены Тела Христова, мы берем на себя обязательство жить образом жизни, подходящим телу, к которому мы принадлежим. Этот образ жизни суммируется в двух великих заповедях: любить Бога всем нашим существом и любить наших ближних, как самих себя6. Даже если мы неизбежно падаем, отходим далеко от этого Завета, Божья непрестанная любовь хранит завет, установленный Им, и Бог стремится к нашему возвращению к верности и милостиво дает нам это возвращение.

В Епископальной церкви значение крещения для христианской веры и жизни стало еще более очевидным с ратификацией в 1979 Книги общих молитв. Завет крещения формирует обряд Святого Крещения, начав с утверждения веры (Апостольский символ веры), далее следуют пять различных обещаний, которые дает крещаемый (или которые даются от его имени): пребывать в апостольском учении и общении; упорствовать в сопротивлении злу; благовествовать Бога во Христе; искать Христа и служить Ему во всех людях; стремиться к достижению мира и справедливости, уважая достоинство всех людей7. Обряд начинается, другими словами, с собственной тринитарной миссии Бога: c создания, искупления и поддержания любви в мире. Обещания, которые мы даем в ответ на эту божественную миссию, и представляют собой наше клятвенное обязательство участвовать в этой миссии — и всегда «с Божьей помощью». Такой подход к богословию крещения продолжает направлять и формировать нашу молитвенную проницательность как епископалов, коренящуюся прежде всего в завете, в который Бог вступает с нами через Слово Божье, которое стало плотью (Ин. 1:14)8.

В искупительной работе Воплощения Бог привлекает все творение обратно в союз с Собой, поднимая его через воскресение и вознесение Христа к его совершенству, когда Бог будет все во всем (1 Кор. 15:28). В Евхаристии мы отмечаем это преобразующее действие, осуществляемое через отдание Христом своего Тела и Крови, которые питают наши тела и души, оснащая нас для принятия участия в собственной миссии Бога — примирении в мире.

В Евхаристии наши раздробленные жизни собраны в одну жертву Богу, подателю всех благ. Когда община объединяется в молитве, мы вновь подтверждаем наше участие в Божьем завете, поскольку мы слышим святое слово Божье, исповедуемся и получаем прощение наших грехов и присоединяемся со всем обществом святых к молитве о Церкви и мире. Бог принимает дары, которые мы приносим, с ограничениями и недостатками, которые у них могут быть, благословляет их, а затем возвращает их к нам, как хлеб с небес. Постольку, поскольку мы вскормлены Телом и Кровью Христовыми, мы сформированы даже еще глубже в святости жизни, в соответствии с подобием Христа. За столом нам дается предвкушение небесного пира, на который все собрались к Богу, предвкушение, которое проясняет и укрепляет наше стремление стать свидетелем Божьей любви. Поскольку мы благословлены и посланы, мы наделены Святым Духом, чтобы участвовать в Божьей работе, приводящей все вещи к тому освящению и полноте, для которых Бог создал их. Более того, поскольку мы отмечаем Евхаристию вместе, мы вспоминаем все другие столы, вокруг которых мы собираемся в наших домашних хозяйствах, и стараемся увидеть их как те места, где присутствует Христос. Этот евхаристический паттерн — часто описываемый как действия принятия, благословения, преломления и даяния — формирует все отношения, которые мы привносим в нашу жизнь в крещении с Богом. Мы принимаем эти отношения, славя Бога за Его доброту, прося Бога благословить их и развить их далее в божественную благодать, чтобы мы могли дать их миру, как свидетели Евангелия Иисуса Христа.

Крещение и евхаристия, как таинства Божьего завета творения, искупления и непреходящей любви, формируют нашу жизнь как христиан по отношению к Богу и к Божьему творению; они призывают нас жить в любви, сострадании, справедливости и мире по отношению ко всем существам, другу или врагу, соседу или чужому. Мы не только призваны жить таким образом, но и наделены силой, достаточной, чтобы сделать возможным наше участие в этих сакраментальных актах. Освященная жизнь Церкви укрепляет нас в том, чтобы отдавать себя и получать других, каким путем мы и делаем вклад в приход царства Божьего «на земле, как на небе» (Матфея 6:10) и проповедуем Христа, пока он не придет снова (1-е Коринфянам 11 : 26).

Через крещение и евхаристию мы вступаем во все эти многочисленные и разнообразные отношения и устойчиво остаемся в них. В первую очередь среди них — наши отношения с Богом, который создал, искупает и поддерживает нас. Мы также участвуем в бесчисленных других отношениях с многими разными людьми, сообществами и учреждениями, с которыми мы сталкиваемся по всему миру. Все эти отношения побуждают нас свидетельствовать о Евангелии именно потому, что наша жизнь как творения состоят в отношениях; мы созданы по триединому образу Божию, образу, который по своей природе является реляционным и укорененным в любви9.

Соответственно, однополые отношения являются частью этой широкой сети отношений, в которой мы призваны нести свидетельство Евангелия. В следующем разделе мы рассмотрим благословение однополых отношений в более широком контексте, начиная с обращенного к нам фундаментального призыва – возлюбить ближнего своего как самого себя. Поскольку Бог призывает нас в определенной форме любовной приверженности другим, мы обратимся в последующих разделах к трем взаимосвязанным аспектам этого призыва: вхождению в завет, намерению о христианской семье и интимной верности.

Возлюби ближнего как самого себя

Христиане стремятся строить все свои отношения на любви, благодати и сострадании Христа, любить своих ближних, и близких и дальних, как мы любим себя. Любить других возможно только благодаря благодати Бога, Который первым возлюбил нас (1 Иоанна 4:19). Крещение и Евхаристия постоянно посылают нас ко всем нашим ближним, где мы учимся снова и снова благословлению предложения себя и принятия других в евангельском гостеприимстве.

Гостеприимство означает нечто большее, чем хорошие манеры. Писание рассматривает гостеприимство по отношению как друг к другу, так и к чужим, в качестве свидетельства послушания и принесения плода в завете10. История о разрушении Содома в книге Бытия, — особенно драматичное библейское напоминание о важности гостеприимства, — часто цитировалась противниками благословения однополых отношений. Однако такие интерпретации этого пассажа меньше полагаются на саму библейскую историю, чем на культурное восприятие этой истории на протяжении многих столетий европейской истории11.

Повествование в этом отрывке обращается к тому, будут ли приниматься некоторые гости Содома любезно и гостеприимно жителями города, или вместо этого их будут эксплуатировать и даже насиловать. Грех граждан Содома, таким образом, относится явно к кодам гостеприимства на древнем Ближнем Востоке, а не к однополым сексуальным отношениям12. Библейские авторы, которые ссылаются на Содом, никогда не подчеркивают сексуальность или не говорят о ней вообще. Толкование в книге Иезекииля, например, довольно прямое: “Вот в чем было беззаконие Содомы, сестры твоей и дочерей ее: в гордости, пресыщении и праздности, и она руки бедного и нищего не поддерживала» (Иезекииль 16:49)13. Иисус напоминает историю о Содоме, не уча сексуальной этике, но в контексте отправки своих учеников на служение. Отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, — обещает он, — чем тем, кто не примет его учеников (Матфея 10:15). Угроза подчеркивает центральное место гостеприимства в этой древней истории14.

Уже в 1950-е годы библейские ученые пытались разместить Бытие 19 в его первоначальном культурном контексте и возродить интерпретирующий подход к этой истории, что находило отклик во внутрибиблейском свидетельстве этого15. В этой интерпретации, Бытие 19 относится ко всем людям, а не только к некоторым, и урок для всех заключается в примате гостеприимства, или любви к ближнему, как заповедовал сам Иисус16. Mы проявляем эту любовь к ближнему бесчисленными путями, каждый раз особенным образом для каждого конкретного человека или сообщества, с которыми мы сталкиваемся, будь то наша собственная семья, или коллеги, или посторонние люди.

Другими словами, отношения принимают много различных форм. В одно время мы выбираем отношения, основанные на наших собственных предпочтениях, потребностях или желаниях; в другое – у нас нет большого выбора в том, какие отношения устанавливать, как, например, с коллегами по работе или с попутчиками в путешествии. Неважно какой, — «ближний» предлагает нам возможность проявить любовь Бога во Христе. Евангелие провозглашает не только любовь самоотдачи, которую Иисус явил избранным Им ученикам, но также любовь, которой Иисус призывал возлюбить незнакомца, с которым столкнулся случайно, как в притче о добром самарянине (Лк 10: 29-37). Христос устанавливает пример, которому мы должны следовать во всех наших многочисленных и разнообразных отношениях, модель, которая уважает достоинство каждого человека и которая поощряет отдавать себя для пользу других17. Отношения являются «школой добродетели» и предоставляют нам возможность сформировать собственные правила и привычки, в которых проявляется любовь, подобная Христовой.

Как люди, объединенные с Богом и друг со другом в крещении и причастии, мы призваны воплощать во всех наших отношениях — тех, которые мы можем рассматривать как личные или частные, и тех, которые мы рассматриваем как корпоративные или государственные, — любовь, которая есть самоотдача и принятие других. Поскольку мы прилагаем все усилия, чтобы ответить на это призвание, мы полагаемся на Божью благодать, которой мы постепенно вводимы Духом в союз с Богом, о чем сам Христос молился (Иоанна 17:11). Мы также служим живым провозглашением творческой, искупительной и неизбывной любви Бога к миру. При всех наши ограничениях, неизбежном несовершенстве и иногда неоднозначности наших свидетельств, мы продолжаем верить, что все работает вместе для добра (Римлянам 8:28), мы формируем наши жизни и отношения по образцу собственной любви Бога к нам и к миру. Этот способ действовать может затем привести к особым формам обязательств, в которых мы различаем призыв к отношениям завета.

Призванные к отношениям Завета

Некоторые отношения любви к нашим ближним демонстрируют определенную глубину приверженности, что может привести к преднамеренному завету с другим человеком или с сообществом. Писание свидетельствует о значимости отношений завета во многих случаях, но особенно как выражении Божьего благословения, такого, как завет, который Бог заключил с всем творением через Ноя (Бытие 9: 9-13) и с народом Израиля через Авраама (Бытие 12: 2-3). Христиане празднуют завет, который провозгласил Иисус, и который вступил в силу на последней вечере, которую он делил со своими учениками (Лк 22:20) и который мы отмечаем с «чашей благословения» (1 Коринфянам 10:16) за столом причастия.

Писание призывает нас, другими словами, увидеть наши обязательства завета по отношению друг ко другу, как частные выражения любви к Богу и ближнему, а также выражение Божьего благословения. Постольку, поскольку мы берем на себя обязательство действовать во благо другого, мы предлагаем это обязательство в качестве свидетельства завета любви Бога к миру. Мы обнаруживаем Божье благословение в этих обязательствах завета настолько, насколько мы можем, все больше и больше, проявляя последовательное внимание и уважение к другим, и даже когда мы боремся с нашими собственными ограничениями и недостатками. Мы обнаруживаем Божье благословение даже за пределами нашего понимания, каждый раз новыми способами, в том, как заветные отношения могут повышать благополучие других людей, ближних, незнакомых людей, Церкви и мира, и способствовать ему.

Люди, которые вступают в союз, обещают друг другу, сообществу и Богу, что их общее будущее примет определенную форму, за которую они намереваются быть ответственными не только перед своими партнерами по завету, но и перед более широким сообществом18. В то время как Каноны Епископальной Церкви описывают брак как союз мужчины и женщины, модели брака могут помочь нам понять другие виды отношений завета, такие, как обеты религиозной жизни и обязательства однополых пар. Во всех этих отношениях завета партнеры обещают быть надежными, оставаться верными друг другу, несмотря на другие требования к их времени и энергии или возможности для взаимодействия с другими людьми. Партнеры обещают верно сопровождать друг друга и помогать друг другу; они заявляют о своей поддержке благосостояния другого. Эти отношения направлены к выживанию и плодовитости, поскольку они способствуют расцвету человека внутри и за пределами отношений. Глубина этих обязательств завета означает, что это призвание, жизнь верности, к которой некоторые из них призваны Богом и которые благословляет Бог, так, что, по милости Божьей, это благословение будет явлено миру.

Признавая Божье благословение и работу Духа в отношениях пожизненной приверженности, Церковь справедливо празднует эти моменты призвания к завету. Это божественное призвание, распознаваемое парой и их сообществом верующих, обращает Церковь глубже к ее собственной миссии — Божьей искупительной и освящающей любви в мире. Христиане выражают это призвание в способах, которыми мы строим совместную жизнь с другими. Два из этих способов заслуживают уделения им внимания здесь: формирование домохозяйств и углубление верности в интимных отношениях.

Призвание домохозяина

Домохозяйства сегодня чаще всего связаны с браком и воспитанием детей, но это не всегда было так. История Церкви предлагает более широкий взгляд на то, как домохозяйства могут свидетельствовать о Евангелии. Так как это, в конце концов, Бог, а не другой человек или что-нибудь еще в творении, есть Тот, кто наполняет и восполняет нас, некоторые люди чувствуют себя призванными к тому, чтобы оставаться вне брака или быть одинокими. Одинокой жизнью, которая не обязательно является уединенной жизнью, можно жить в домашних хозяйствах различных типов. Такой образ жизни может позволить людям быть более доступными в качестве друзей и товарищей; это часто бывает с теми, кто поклялся жить религиозной жизнью, такой, как монашеское призвание. Действительно, в течение первой половины своей истории (более тысячи лет), церковь понимала обет религиозной жизни как призвание высшее, нежели брак, и это представление изменилось решительно только во время Реформации. Разнообразные формы намеренно одинокой жизни могут позволить большие возможности для созерцания, служения и миссии, которую некоторые люди понимают как конкретный профессиональный призыв к более глубоким отношениям с Богом и миром. Это, кажется, отвечает пониманию Павла духовной значимости оставшихся неженатыми (1 Коринфянам 7: 25-32).

Павел также обсуждает человеческую сексуальность в ее отношении к милости Божьего завета с нами во Христе в первой главе своего послания к Римлянам. Эта глава, особенно стихи 26 — 27, были использованы для поддержки нежелания Церкви охватить любящую верность однополых пар, и она продолжает оказывать влияние на обсуждение в христианских общинах.

Интерпретируя этот пассаж Павла, трудно точно сказать, что Павел в этих стихах имел в виду под словом «противоестественный», и к кому он обращал свою озабоченность19. Примечательно, что описание Павлом сексуального поведения в первой главе появляется в прямой связи с осуждением им идолопоклонства. Для Павла, следствием — не причиной — поклонения ложным богам является искажение понимания сексуальности и ее цели (Римлянам 1: 22-23). В греко-римском мире первого века в эти искажения сексуальности, с которыми Павел был, скорее всего, знаком, включен ряд практик, связанных с культами, посвященными богам и богиням плодородия. Некоторые переводчики утверждают, что эти культовые ритуалы могли включать самокастрацию, пьяные оргии и секс с молодыми храмовыми проститутками мужского и женского пола20. Павел настаивал на том, что христиане справедливо осуждают все эти формы поведения, как насилие над человеческим телом, кое есть храм Святого Духа (1 Коринфянам 3: 16-17). Более того, некоторые переводчики говорят, что те предполагаемые древние культовые практики не имеют ничего общего с сегодняшними однополыми христианскими парами21.

Более широкое понимание слов Павла, однако, по-прежнему вынуждает Церковь к постоянному различению и оценке ее общей жизни: правильное поклонение соответствует непосредственно правильным сексуальным отношениям. Такое понимание может пролить еще больше света на рекомендации Павла христианам в Коринфе оставаться вне брака. В конце концов, сексуальные отношения любого рода не есть цель человека или цель человеческой жизни. Вместо этого, единение с Богом во Христе является целью для всех, в том числе целью всего созданного порядка, как то проясняет и все послание Павла к Римлянам (Римлянам 8: 18-25). В лучшем случае, человеческие отношения могут только указать нам на эту окончательную реализацию. Люди, которые принимают намеренное решение остаться девственниками, помещают важные вехи на этом духовном пути, к которому все мы призваны и в котором ничего, в том числе брак, не должно подменять нашу первичную преданность Богу и дому Бога, Церкви.

Другие типы отношений учат нас, что для того, чтобы подготовить нас к жизни с Богом, Бог может связать нас с другим для совместной жизни. Таким образом, некоторые (хотя и не все) обязательства завета действуют в домохозяйствах, эти интимных пространствах, где люди встречаются друг с другом, как со своими ближайшими соседями, ежедневно и постоянно22. Очевидно, что характер, форма и тип домохозяйств значительно менялись с течением времени, — от патриархальных и полигамных семей древнего Израиля до семьи, созданной Иисусом, включившей его мать и его любимого ученика (Ин 19: 26-27), и экономически перестроившей семейные отношения среди ранних верующих (Деяния 4: 32-37, 5: 1 -7). Что означает слово «домохозяйство» и как могут быть названы входящие в него люди, вступающие в завет как призванные к ведению домохозяйства — дело не только исторических различий, но и широкого круга бытовых обычаев и организационных моделей, найденных сегодня по всему миру.

Признавая значительные культурные различия между домохозяйствами древнего Израиля и современными западными, мы можем ожидать, что опыт жизни в нуклеарных семьях может также повлиять на нашу интерпретацию двух библейских отрывков, приводимых в качестве библейского ордера на отвержение любящей верности однополых пар: Левит 18:22 и его аналог, 20:13. Эти два стиха содержат обширный набор диетических ограничений, заповедей и ритуальных практик, которые часто именуются “Левитским кодексом святости”. Две характерные черты древнего израильского общества важны для интерпретации этих сложных пассажей: процесс конструирования религиозной идентичности, отличающей Израиль от окружающих его культур, а также строгая гендерная иерархия древнего средиземноморского мира23.

Левит 18:22 осуждает половые отношения между мужчинами, и, более конкретно, половые отношения с мужчиной, как с женщиной. Еврейское слово, используемое для этого осуждения, переводится как «мерзость» и появляется чаще со ссылкой на культовые практики, связанные с поклонением иноземным богам; подобные осуждения принесения в жертву детей и зоофилии в Левит 18 укрепляют идею о связи этих практик с идолопоклонническими ритуалами24. Не менее важно, что патриархат высоко ценит мужские привилегии. Сексуальные практики, отражающие этот гендерный порядок, в рамках которого ожидается, что мужчина будет играть активную роль, а женщина — пассивную, отражают и увековечивают мужское доминирование во всех других сферах культурной и религиозной жизни и закрепляют обращение с женщиной как с собственностью. Сексуальные отношения в культурном контексте древнего Ближнего Востока определяли, кто имел власть над кем. Так что, в соответствии с этим мировоззрением, секс между мужчинами разрушал бы мужские привилегии и нарушал бы патриархальную упорядоченность общества25.

Древняя культура израильтян, которую левитический код святости должен был поддерживать, значительно отличается от эгалитарных идеалов, к которым многие христианские семьи стремятся в современной западной культуре (да и в других местах тоже)26. Кроме того, заботы о различении, разделяемые как древними израильтянами, так и Павлом, которые привели к отказу от сексуальных практик, связанных с идолопоклонническими культами, ни в коей мере не применимы сегодня к жизни верных христиан, которые идентифицируют себя в качестве геев или лесбиянок. Эти исторические и культурные различия, однако, не делают эти библейские отрывки не имеющими значения: Писание продолжает свидетельствовать о приоритете завета отношений с единым истинным Богом Израиля, в Которого христиане верят и Которого провозглашают, Который решительно открывается в жизни, смерти и Воскресении Иисуса Христа. Писание укрепляет нас в том, что божественный завет первичен в упорядочении наших бытовых отношений культурно приемлемым образом.

В домохозяйствах, образованных женатыми людьми разного пола и, подобно им, однополыми парами, живущими в отношениях завета, процесс установления подобию Христа и стремление к святости жизни разворачиваются в глубокой совместной ответственности. Супруги постоянно пытаются ввести свои желания в рамки обетов и обязательств, которые они приняли друг перед другом. Совместная жизнь в домохозяйстве может обеспечить стабильность, которая, в свою очередь, сделает возможной уязвимость, необходимую для отдачи себя и приятия другого27. В семье члены пары становятся друг для друга ближними, так что они могут возрастать вместе в любви к Богу. Домохозяйство – это пристанище повседневной практики, к которой призывал Иисус — найди свою жизнь, отдав ее другому.

Для однополых пар, так же, как и для разнополых, домохозяйство предоставляет структуру для повседневной жизни в близости завета: трудиться для того, чтобы поддерживать друг друга и семью, организовать домохозяйство и его ежедневный стол, хранить собственность и совместно пользоваться ею, заботиться друг о друге в болезни и в смерти28. Домохозяйства могут быть школой добродетели, покаяния и примирения, а также обиталищем взаимной поддержки и радости, местом для озарений и углубления нашего опыта присутствия Бога. Люди, живущие в одиночку, одинокие, бездетные или разведенные, также призваны жить согласно своему призванию в крещении, в любви, служении, гостеприимстве и подотчетности своих взаимоотношений Церкви и общинам, к которым они принадлежат, а также через их служение молитвы за других.

Домохозяйство, сформированное парой, находящейся в отношениях завета, может напомнить каждому из нас о нашей вовлеченности в пасхальную мистерию через крещение, в котором мы участвуем в домостроительстве Христа и поощряем «исповедание веры в Христа распятого, возвещение Его воскресения и разделение… Его вечного священства»29. В своем домохозяйстве пара находит множество путей, которыми вера формирует их ежедневную жизнь. Они ежедневно предлагают себя друг другу, чтобы стать частью жизни другого, умереть для греха и восстать для новой жизни, направленной на любовь к ближнему и Богу. В этой отдаче себя и принятии другого мы видим благодатную картину собственной жизни триединого Бога, в которого мы, все больше и больше, погружаемся и трансформируемся для выполнения миссии.

В домохозяйствах мы также видим образ евхаристии. Столы в домохозяйствах, вокруг которых пары, живущие в отношениях завета, соответствуют евхаристическим столам, вокруг которых мы собираем общину верующих. В домохозяйствах, как в евхаристии, пары принимают то, что им дано, и предлагают это Господу. Они питаемы и благословляемы тем, что они получили, и Дух затем наполняет их силой быть благословением для других и для Бога. В домохозяйстве, как за евхаристическим столом, Бог соединяет вместе людей, чтобы они стали единым телом, и Дух может распространить дары домохозяйства на многих. В домохозяйстве однополые, равно как и разнополые пары, живущие в отношениях завета, прилагают усилия для того, чтобы подражать Христу, который отдал себя в телесной форме тем, кого Он любил.

Отдавать себя другому для любви, заботы и приверженности, в солидарности в другим человеком, в хороших обстоятельствах и в плохих, в болезни и в здравии, до того, как смерть не разлучит нас, — это ежедневное и телесное участие в примиряющей работе Бога во Христе. В жизни интимных пар, сексуальное желание одного другим может быть преобразовано в свидетельство евангелического завета.

Интимность в вере

Движение от сексуального желания к доверяющей интимности и приверженности в завете отмечает особенный род пути призвания, на котором христиане преобразуют страсть эроса в выражение любви агапэ ко благу Церкви и мира. Богословское осмысление этого пути начинается с утверждения благости сексуального желания самого по себе. В самом деле, сексуальное желание – это метафора желания Бога быть в отношениях с нами и со всем творением. Писание и христианская традиция сводят сексуальные интимные отношения к утверждению о том, что Бог есть любовь и что Он находится в отношениях любви ко всеми творению. Долгая традиция комментариев к библейской Песни Песней, например, иллюстрирует духовную значимость сексуальных отношений и плодотворность теологического осмысления приверженности в сексуально интимных парах30. В таком осмыслении мы может понять и принять, что «вся история творения, воплощения и нашего вхождения в следование телу Христову говорит нам, что Бог желает нас». Благая весть о Божьем желании нас может придать форму нашей интимной приверженности и жизни более широкого христианского сообщества, так что все мы можем видеть себя как желанных, как «причину радости»31.

Дар человеческой сексуальности, данный Богом при сотворении, может быть источником постоянной радости, напоминая нам телесно об изобилии, о котором Бог имеет намерение для всего творения. Во взаимном предложении себя друг другу в сексуальных отношениях верности, мы можем уловить отблеск восторга, в котором Бог обнаруживает себя для каждого из нас. Пока сексуальное желание также сопряжено с риском, потому что оно вовлекает нас в отношения уязвимости, — до тех пор не только светлые и лучшие измерения нас самих предлагаются другим, но также и болезненные стороны обнаруживают себя, те, которые мы часть предпочитаем скрывать и которые нуждаются в исцелении. Сексуальное желание и интимность делают нас уязвимыми, так что Бог может обернуть наши ограничения к нашему благу, показав нам, что мы не являемся своей собственностью, но принадлежим кому-то еще.

Отношения веры в сексуальной интимности могут также иметь место в случае, когда они несут свидетельство о Божьей любви, поскольку сформированные на их основе пары пребывают ближе к образу Христа. В браке, Церковь благословляет и празднует такие отношения как потенциальные каналы Божьей благодати. Многие в Епископальной Церкви сегодня пришли к вере в то, что это верно равно для однополых и разнополых пар32. В то же время другие понимают доктрину творения иным образом, и верят, что Божий дар человеческой сексуальности предназначен только для пар противоположного пола. Даже выражения “однополые” и “разнополые” вызывают множество сложных вопросов, не только биологических, социальных и культурных, но также, и в особенности, библейских.

Бытие 1 и 2, например, часто цитируется в поддержку двух взаимосвязанных убеждений: во-первых, что «гендерная дополнительность» описывает сотворение Богом человеческих существ как мужчины и женщины; и, во-вторых, что такая дополнительность лучшим образом выражена в рождении детей в моногамном браке. Более же широкая библейская эрудиция, приложенная к этим отрывкам, — как в иудейской, так и в христианской традициях, — открывает в этих двух убеждениях несколько важных нюансов.

В первом из двух описаний творения человека (Бытие 1:26-27) гендерная дифференциация приписывается скорее всему человеческому роду, нежели индивидуумам, просто как если бы мужчины и женщины одинаково взывали к Богу, по чьему образу человечество сотворено33. Подобным образом, заповедь «плодитесь и размножайтесь» (Бытие 1:28) дается человеческому роду, а не каждому человеку в отдельности. Если бы это было не так, то людей, «которые одиноки, или приняли целибат, или по другим причинам не имеют детей – включая Иисуса из Назарета» — следовало бы рассматривать как «непокорных грешников»34. Более того, генеративные аспекты любящей и верной приверженности могут быть рассмотрены многими разными способами, а не только как рождение и воспитание детей. Для однополых пар, как заметил один епископ Епископальной церкви, «забота и воспитание тех, кто уже пришел в этот мир, может быть миссией, исполняемой лучше, чем это делают те, кто не беспокоится о воспитании своих собственных детей»35. Второй фрагмент книги Бытия посвящен специально творению различных индивидов (Бытие 2:7-22) и вводит понятие о чем-то, что не хорошо в Божьем творении: “Нехорошо”, — говорит Бог, — “быть человеку одному”36. Здесь история поворачивает к важности товарищества, но не в первую очередь к воспроизводству детей. Важно, что товарищ, которого Бог дает одинокому человеку, определяется не через “инаковость”, но через существенное подобие. В этом отрывке “не подчеркивается … ни ‘различие’, ни ‘дополнительность’ вообще — фактически, все совсем наоборот. Когда Адам видит Еву, он радуется не тому, что она отличается от него, но тому, что она на него похожа: его трогает то, что она есть ‘кость от кости моей, плоть от плоти моей’.”. Сведение этого рассказа к приспособленности одних анатомических частей к другим уничтожает всю остроту повествования: “Бог видит затруднительное положение этого первого человека и делает все возможные шаги, чтобы дать ему животворящего, поддерживающего жизнь товарища”37. Сосредоточенное отнюдь не на браке, это творение скорее подтверждает, что Бог является творцом всего сущего, и устанавливает “приоритет человеческого товарищества”38.

Бытие 1 и 2 может и должно продолжать придавать форму и сообщать энергию верному свидетельству Церкви о Боге, открытом в Писании. На основании этих отрывков Церковь провозглашает Бога как творца и подтверждает совершенство творения Божьего, которое включает в себя достоинство каждого человеческого существа, как сотворенного по образу Божьему. Это утверждение остается жизненно важным, не в последнюю очередь ради признания полной человечности женщин. Неуточняемое достоинство, которым библейские авторы наделяют равно мужчину и женщину в акте их сотворения, выделяется как весьма примечательное в патриархальной культуре, в которой это было написано39.

Павел, далее, побуждает христиан читать рассказ книги Бытие о сотворении через линзы нового творения, которое Бог обещал во Христе, и первый плод которого Бог дал, воскресив Христа из мертвых (1 Коринфянам 15:20-25). Живя этим обещанием и предвосхищая его исполнение, Павел побуждает христиан в Галатии понимать свое крещение как стирание семейной, социальной и культурной иерархий: “все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Галатам 3:27-28)40. Вместо того, чтобы подчеркивать значимость пола, верность сексуально интимных пар может внести вклад в свидетельство Церкви о новой жизни, которую Бог предлагает во Христе и через Духа Святого, которого Церковь празднует в “таинстве нового творения”41. Затем, равно для однополых и разнополых пар, богословское и моральное значение их приверженности друг другу в завете укоренено в пасхальной мистерии.

Как и в крещении и в евхаристии, приверженность сексуально интимных пар в завете вовлекает их тела в грандиозную и рискованную деятельность: увидеть, могут ли они найти свою жизнь в Боге, отдав ее другому человеку. В этом завете два человека дают обеты принадлежать друг другу телесно и сердечно. Они делают это, в частности, чтобы жить по обещаниям крещения, которые, в свою очередь, живут в самопредложении Христа, как выражает евхаристический стол: «Это мое тело, отдаваемое вам». Приверженность пар, живущих в отношениях завета на протяжении всей жизни, может, по милости Божьей, свидетельствовать о любви к Богу, означаемой Христом и Церковью. Эти обязательства могут, таким образом, оглашать для более широкого сообщества само обещание пасхальной мистерии, принятое в крещении и евхаристии: мы вовлекаемся глубже в собственную жизнь Бога, где мы узнаем, что Божья любовь сильнее смерти.

Пары, живущие в сексуальных интимных отношениях, также могут свидетельствовать любовь к ближнему своей любовью друг к другу, любовью, которая требует как времени, так и Божьей благодати. Пары, живущие в завете, могут сделать эту любовь не статичной рамкой, а постоянной школой добродетели, в которой практика любви к ближнему развивается, реформируется и приводит к совершенству. Моральное значение отношений завета состоит в их способности позволить каждому из партнеров возвыситься над своими телесными ограничениями конечного существа и пожелать быть уязвимым для другого. Приверженность в завете бросает вызов и вдохновляет каждого партнера на предложение себя, так же, как и каждого человека, живущего с другим в отношениях Христа и Церкви (Ефесянам 5:21-33). Члены пары побуждают друг друга к росту, который проявляется в и через ограничения творения, которые Христос понес для нашего блага: ограничения во времени и в телесности. Наши желания, включая сексуальные, “могут быть особенно интенсивным и тревожным напоминанием о нашей радикальной доступности другому. Подобно родительскому переживанию или простому состраданию, сексуальное желание может сделать наше сердце «принадлежащим» другому… Это желание разбивает любые иллюзии, которые мы имеем в отношении своей способности выбирать, когда мы будем и будем ли связаны с другими; в самом деле, оно само по себе есть гарантия того, что наше фундаментальное отношение друг к другу есть связь42.

Отдача себя другому, как Христос отдал себя за мир, требует времени и воли рисковать быть уязвимым, что присуще приверженности в любви. Движение сексуального желания к интимности и приверженности начинается, когда мы отдаем себя другому в отношениях доверия, и продолжается до завершающего момента отдачи нашей жизни Богу. Это движение описывает пожизненный, преднамеренный процесс, который, с покорностью и верностью, производит видимые святость и плоды Духа. И на благо пары и на благо Церкви, Бог благословляет эту любящую, интимную приверженность. Это благословение, в свою очередь, делает пару сильнее для ее служения в мире и дает Церкви энергию для выполнения ее миссии.

Взаимные благословения и их плоды

Как у христиан, все наши взаимоотношения – как у одиноких людей, или в домохозяйствах, или в интимных парах – имеют шанс стать более полными в нашем Завете Крещения и более глубоко участвовать в пасхальной мистерии смерти и воскресения Христа, введенных в действие евхаристией. Обязательство, которое мы принимаем в наших отношениях — любить ближнего, как мы любим себя и как Бог любит каждого из нас во Христе, — таким образом, становится источником благословения для всей Церкви.

Эта широкая основа для отношений завета в жизни Церкви предлагает способ подумать о значении многих типов заветов, которые Церковь благословляет — при рукоположении, постриге, вступлении в брак, а также в однополых отношениях. Благословение любых отношений является благом не только для тех, кто в отношениях состоит, но также и в равной степени для более широкого сообщества, в котором отношения существуют. Это взаимное благословение проявляется многими способами, не в последнюю очередь позволяя тем, кто состоит в таких отношениях, являть такие плоды Духа (Галатам 5: 22-23), которые они не могли бы иметь, если бы не состояли в отношениях. Явление даров Духа в отношениях является одной из причин, по которой сообщество верующих благословляет эти отношения. Кроме того, произнесение благословения может стать важным поводом для углубления процесса освящения. Многие пары желают этого и нуждаются в этом. Бог может использовать уязвимость в близости и дарование себя к другому, чтобы обнаружить наши слабости, сделать нас лучше, отличить нас и стимулировать наш нравственный рост. Церковь, в свою очередь, может свидетельствовать об освящающей работе Духа, которой Бог преобразует энергию эроса в добродетели веры, надежды и любви.

Благословение изменяет пару так, что онa становится более восприимчивой к Божьей благодати и облекается Церковью полномочиями возвещать свидетельство пасхальной мистерии. Благословение также изменяет и Церковь: святость жизни становится более явной, так, что сообщество становится ответственным за поддержку пары, по мере того, как она возрастает посредством освящающей работы Духа.

Вхождение в завет веры с другим человеческим существом – это один из многих путей взаимодействия с миром в христианской жизни, к которым призывает крещение. Постольку, поскольку домохозяйства, живущие в завете, формируются жизнями, отданными служению, состраданию, щедрости и гостеприимству, благодать причастия распространяется через них в мире далее. Таким образом, плоды отношений завета и благословения, которые они предлагают Церкви, есть плоды исполнения миссии Церкви в ее продолжающемся свидетельстве Евангелия Иисуса Христа и в нашей надежде на единение с Богом. Это есть исключительный источник нашего стремления к общению с другим.

Перевод Гульнара Курманова, специально для nuntiatre.org

  1. «Очерк Веры,» BCP, 857. 20 21
  2. «Очерк Веры,» BCP, 857-58, 861.
  3. См. «Благодарение над водой,» BCP, 306-307; Римлянам 8: 18-25; и 1-е Коринфянам, 15:28.
  4. “Я уже не называю вас рабами, … но я назвал вас друзьями” (Иоанн 15:15). См. также Григорий Нисский, который понимал наше вхождение в Тело Христово как то, что Бог сделал нас своими “друзьями” (Orat. in 1 Cor. xv.28).
  5. BCP, 304-305.
  6. Святое крещение, BCP, 308.
  7. См. Второзаконие 6:5, Левит 19:18, и Матфей 22:37-40.
  8. См. Louis Weil, A Theology of Worship, The New Church’s Teaching Series, vol. 12 (Cambridge, MA: Cowley Publications, 2002), 11-22.
  9. «Очерк веры», BCP, 845.
  10. См. Исход 22:21, Левит 19:34, Второзаконие 24:19-21, Малахия 3:5, и Евреям 13:2, помимо многих прочих. Обзор и анализ центрального места гостеприимства в Писании и в раннем христианстве см. у Amos Yong, Hospitality and the Other: Pentecost, Christian Practices, and the Neighbor (Maryknoll, NY: Orbis Books, 2008).
  11. Термин “содомия”, например, не появляется в Писании, и то, что под ним понимается (включая северо-атлантическую юриспруденцию), не поддерживается бибейскими ссылками на него. См. Jay Emerson Johnson, “Sodomy and Gendered Love: Reading Genesis 19 in the Anglican Communion”, in The Oxford Handbook of the Reception History of the Bible, ed. Michael Lieb, Emma Mason, and Jonathan Roberts (Oxford: Oxford University Press, 2010), 413-34; and Michael Carden, Sodomy: A History of a Christian Biblical Myth (London: Equinox Publishing, 2004).
  12. Определение «содомии» широко варьирует на протяжении всей христианской истории и объединяется исключительно вокруг конкретного полового акта между мужчинами только в одиннадцатом веке; см. Марк Д. Джордан, «Изобретение содомии в христианском богословии” (Чикаго: Университет Chicago Press, 1997).
  13. Описание Иезекииля демонстрирует подход, наиболее часто используемый авторами в еврейской Библии, в котором грех Содома всегда связан с применением насилия или несправедливости; см. Robin Scroggs, New Testament and Homosexuality: Contextual Background for Contemporary Debates (Philadelphia: Fortress Press, 1983). В Новом Завете, Иуда 7 иногда упоминается также, но этот стих не описывает «сексуальной аморальности» точно (это может относиться к изнасилованию, например); «неестественная похоть» жителей Содома может также означать, что незнакомые люди, посланные в Содом, были на самом деле ангелами (Бытие 6: 4).
  14. Святоотеческие писатели рассматривали гостеприимство как центральный пункт. См., например, Ориген, Homilia V в Genesim (PG 12: 188-89): «Слушайте, вы, кто закрывает свои дома для гостей! Слушайте это, вы, кто гнушается путешественником как врагом! Лот жил среди содомитов. Мы не читаем ни о каких других добрых делах его … [кроме как том, что] он открыл свой дом для гостей «; Амвросий Медиоланский, De Abrahamo 1: 6: 52 (PL 14: 440): Лот «поставил гостеприимство своего дома -священное даже среди варваров — над скромностью [своих дочерей]». Цит. по: Джон Босуэлл, Христианство , толерантность и гомосексуальность: Геи в Западной Европе с начала христианской эры до четырнадцатого столетия (Чикаго: университет Chicago Press, 1980), 98.
  15. Один из самых ранних примеров такого подхода — Derrick Sherwin Bailey, Homosexuality and the Western Christian Tradition (London: Longmans, Green, 1955).
  16. Некоторые библеисты продолжают интерпретировать историю как осуждение гомосексуальности. См., например, Robert A. J. Gagnon, The Bible and Homosexual Practice: Texts and Hermeneutics (Nashville: Abingdon Press, 2001), 71-91.
  17. “The Baptismal Covenant”, BCP, 305.
  18. См. Margaret A. Farley, Personal Commitments: Beginning, Keeping, Changing (New York: Harper Collins, 1990).
  19. См. L. William Countryman, Dirt, Greed, and Sex: Sexual Ethics in the New Testament and Their Implications for Today, revised edition (Minneapolis: Fortress Press, 2007), 119- 123. См. также Dale B. Martin, “Heterosexism and the Interpretation of Romans 1:18–32,” in Sex and the Single Savior: Gender and Sexuality in Biblical Interpretation (Louisville: Westminster John Knox Press, 2006), 51-64. Некоторые переводчики отмечают, что Павел использует выражение, которое часто переводится как “вопреки природе”, в Римлянам 1, и снова в Римлянам 11:24, чтобы описать любовь Бога, проявляющуюся в спасении тех же язычников; см. William Stacy Johnson, A Time to Embrace: Same-Gender Relationships in Religion, Law, and Politics (Grand Rapids: Eerdmans Publishing Company, 2006), 98-99.
  20. О споре по поводу древних культов плодородия и предполагаемых сексуальных практиках, связанных с ними, см. Robert A. Oden, Jr., The Bible Without Theology: The Theological Tradition and Alternatives to It (San Francisco: Harper and Row, 1987), в особенности глава 5, “Religious Identity and the Sacred Prostitution Accusation,” 131-153.
  21. См. Martti Nissinen, Homoeroticism in the Biblical World: A Historical Perspective (Minneapolis: Fortress Press, 1998), 103-113.
  22. Thomas E. Breidenthal, Christian Households: The Sanctification of Nearness (Eugene, Oregon: Wipf and Stock, 2004).
  23. Прозрения еврейских комментаторов и ученых по этим и другим важным аспектам библейской интерпретации заслуживают повышенного внимания христианских общин. См., например, Steven Greenberg, Wrestling with God and Men: Homosexuality in the Jewish Tradition (Madison: University of Wisconsin Press, 2004); and Daniel Boyarin, Carnal Israel: Reading Sex in Talmudic Culture (Berkeley: University of California Press, 1995).
  24. См. Nissinen, Homoeroticism in the Biblical World, 37-56. Павлу, вероятно, уже известна также связь между левитическим кодом святости и идолопоклонническими культами, что обеспечивает дополнительную поддержку интерпретации первой главы Послания к Римлянам применительно к храмовой проституции.
  25. Jack Rogers, Jesus, the Bible, and Homosexuality: Explode the Myths, Heal the Church, revised edition (Louisville: Westminster John Knox Press, 2009), 68-69.
  26. Обращение не только с женщинами, но и с детьми как с собственностью, а также практика содержания наложниц и рабов в древних средиземноморских домохозяйствах, делают эти различия еще больше. См. Carol L. Meyers, “Everyday Life: Women in the Period of the Hebrew Bible,” in Women’s Bible Commentary, ed. Carol A. Newsom and Sharon H. Ringe, expanded edition (Louisville: Westminster John Knox Press, 1998), 251-59; Gale A. Yee, Poor Banished Children of Eve: Woman as Evil in the Hebrew Bible (Minneapolis: Fortress Press, 2003), 29-58; and Amy L. Wordelman, “Everyday Life: Women in the Period of the New Testament,” in Women’s Bible Commentary, 482-88.
  27. Rowan Williams, “The Body’s Grace,” in Our Selves, Our Souls and Bodies: Sexuality and the Household of God, ed. Charles Hefling (Cambridge, MA: Cowley Publications, 1996), 58-68.
  28. См. Deirdre J. Good, Willis J. Jenkins, Cynthia B. Kittredge, and Eugene F. Rogers, Jr., “A Theology of Marriage including Same-Sex Couples: A View from the Liberals,” Anglican Theological Review 93:1 (Winter 2011): 63-64.
  29. Holy Baptism, BCP, 308.
  30. David M. Carr, The Erotic Word: Sexuality, Spirituality, and the Bible (Oxford: Oxford University Press, 2003). See also Douglas Burton-Christie, “Into the Body of Another: Eros, Embodiment and Intimacy with the Natural World,” Anglican Theological Review 81:1 (Winter 1999): 13-37.
  31. Williams, “The Body’s Grace,” in Our Selves, Our Souls and Bodies, 59.
  32. To Set Our Hope on Christ, 8-9, 24-25.
  33. Некоторые древние комментаторы Талмуда предполагают, например, что исходный человек разделял с Богом все возможные гендерные характеристики, которые позже были разделены между “мужчиной” и “женщиной”. Этот текст, другими словами, поднимает массу вопросов, касающихся гендера и сексуальности как человека, так и Бога, которые в самом тексте не рассматриваются. См. Howard Eilberg-Schwartz, ed., People of the Body: Jews and Judaism from an Embodied Perspective (Albany: State University of New York Press, 1992).
  34. Johnson, A Time to Embrace, 115-16.
  35. Marshall, Same-Sex Unions, 38.
  36. Бытие 2:18 (для понимания значительности этого перевода стиха см. Johnson, A. Time to Embrace, 114-115, 117).
  37. Johnson, A Time to Embrace, 120.
  38. Johnson, A Time to Embrace, 114.
  39. William Stacy Johnson отмечает, к примеру, что в древнем средиземноморском обществе женщины рассматривались как человеческие существа, но явно неполноценные и, соответственно, справедливо подчиненные мужчинам (A Time to Embrace, 275, n.16). Dale B. Martin, таким же образом, связывает это древнее представление о второсортности женщин — как “недомужчин» — с трудностями перевода вообще, не говоря уже об устном переводе, двух греческих слов в Новом Завете, которые часто цитируются в связи с гомосексуальностью. Эти слова появляются в 1 Коринфянам 6:9 и 1 Тимофею 1:10. Слова “содомит” или “гомосексуал” появились в некоторых английских переводах в этих стихах, но значение греческих слов в обоих случаях темно и неуловимо. Martin полагает, что, скорее всего, эти слова относились к культурным практикам, включающим сексуальную эксплуатацию (возможно, включая насилие), а также женоподобное поведение, которое у мужчин в этом обществе вызывало тревогу и неудовольствие. (“Arsenokoitês and Malakos: Meanings and Consequences,” в Biblical Ethics and Homosexuality: Listening to Scripture, ed. Robert L. Brawley [Louisville: Westminster John Knox Press, 1996], 117-36).
  40. Cм. Dale B. Martin, Sex and the Single Savior: Gender and Sexuality in Biblical Interpretation (Louisville: Westminster John Knox Press, 2006), 77-90.
  41. Среди многих источников, затрагивающих эту связь между священной жизнью Церкви и божественным обещанием нового творения, см. Herbert McCabe, The New Creation (London: Continuum, 2010), где он ссылается на освящение Церкви как на “мистерию человеческого единства” постольку, поскольку мы, через таинства, включены в новое творение Бога (xii).
  42. Thomas Breidenthal, “Sanctifying Nearness”, в: Theology and Sexuality: Classic and Contemporary Readings, ed. Eugene F. Rogers, Jr. (Oxford: Blackwell, 2002), 345.