Когда мне предложили рассказать свою историю, сконцентрировавшись на зависимом сексуальном поведении, я хотел отказаться. Я не хочу, чтобы моя история была только об этом. Но я согласился, потому что моя история может помочь кому-то еще.
Я знаю, что она не уникальна. Я знаю, что существует множество ЛГБТ-людей с похожими историями, я встречал их.
Я вырос в консервативной фундаменталистской христианской семье. С детства я «знал», что мое влечение к мужчинам — это плохо, заниматься сексом с мужчинам — это грех. В 14 лет я стал пылким последователем Иисуса. Я вырос среди христиан, и до этого возраста мое христианство являлось скорее следствием воспитания. Но в четырнадцать я принял решение «следовать за Иисусом». К тому моменту, как я окончил школу, я прочитал Библию несколько раз и выучил наизусть некоторые части. Иисус был моей жизнью.
Кое-что еще случилось, когда мне было четырнадцать. Мне приснился сон. Он был о моем однокласснике, Рэнди. До этого возраста мои желания были где-то на периферии моих мыслей. Но после этого сна я больше не мог его игнорировать. В этом сне на самом деле не было ничего такого, мы просто целовались. Это был простой, нежный поцелуй. Я никогда не рассматривал Рэнди с романтической точки зрения, мы были просто знакомы. Мы и остались просто знакомы. Я, как и многие другие христиане-фундаменталисты, вынужден был противодействовать своим желаниям, потому что Бог был против.
Я молился, чтобы Бог спас меня от моего влечения к мужчинам. Я никогда не сомневался в том, что я извращенный, ненормальный, что мне надо спасаться. Я знал, что Бог станет моим союзником в моей борьбе. Я был не один, со мной был Он. В конце концов, именно Бог не хотел, чтобы меня привлекали мужчины.
Я был поглощен желанием следовать за Иисусом. Еще у меня был пубертатный период, я много фантазировал, как и все подростки… только все мои фантазии были о мужчинах. Я стыдился того, что они привлекают меня, и чувствовал вину каждый раз, когда фантазировал о них. Я очень хотел, чтобы у меня были «нормальные» фантазии и нормальные «грехи», как у всех. И дня не проходило, чтобы я не умолял Бога спасти меня от моих влечений, чтобы я не просил Бога показать мне, что нужно делать, как сопротивляться… себе. Я даже пытался голодать, потому что думал, что я одержим демонами и что они уйдут через «пост и молитву».
Когда мне было девятнадцать, я подумал, что дорогой к спасению может быть исповедь перед другими верующими. Я был членом маленькой домашней церкви. Мы часто собирались вместе, чтобы поговорить об Иисусе, почитать и обсудить Библию, помолиться. «Гордыня» и «страх Божий» были очень популярными темами беседы. После нескольких лет, проведенных в борьбе с собой, я сделал вывод о том, что мои неудачи происходят из гордыни и отсутствия страха, потому что я держал свои влечения в секрете. Однажды на встрече я решил, что должен рассказать обо всем церкви и пастору. Я должен был «распять» свою гордыню. Были семидесятые, и люди не говорили о гомосексуальности, особенно в церкви. После того, как я сознался, все замолчали. Наша пастор собрала всех вокруг меня, они возложили на меня руки и помолились. После этого проблема больше никогда не поднималась в нашей общине. Ничего не изменилось. Ничего — я только понял, что я один. Но я все еще доверял Богу, который должен был «освободить» меня. Я думал, что Он проверяет мою веру и верность.
В двадцать один я женился на девушке, которую знал еще со школы. Она тоже была в той церкви, в которую я ходил. Она была на той встрече, когда я «исповедовал свой грех». Через несколько недель после свадьбы я рассказал жене о том, что все еще борюсь со своим влечением к мужчинам. Я уверил ее в том, что Бог исправит меня, что ей не нужно беспокоиться. Я наивно полагал, что она станет моей союзницей в этой борьбе. Но она впала в отчаяние. Мы были детьми в мире, в котором нельзя было говорить о таких вещах, и мы молчали об этом. Я понял, что я все еще в одиночестве.
В двадцать пять я впервые занялся сексом с мужчиной. Я работал волонтером на выходных в плавучем госпитале. Меня поселили в комнате с членом экипажа. Ночью после работы он пришел ко мне, и я поддался ему. Было темно, мы не сказали друг другу ни слова. Когда я проснулся, я хотел поговорить с ним, но он исчез. Он избегал меня, пока я не уехал. Я чувствовал себя очень виновато, и в то же время радостно. На следующей неделе, когда я снова увидел его (в этот раз мы жили в разных комнатах), он вел себя так, будто ничего не случилось. Я чувствовал себя ужасно. Но встреча с этим человеком изменила меня. Я сказал жене, что живу во лжи, что я гей, и мы расстались. Я не сказал ей, что произошло. Мне было стыдно. К тому же, подумал я, мы все равно разводимся, зачем причинять ей дополнительный вред? После этого я начал катиться в сторону сексуальной зависимости. Я думаю, мне следовало рассказать ей все. Она заслуживала этого знания, знания о моей идентичности.
Я сделал камин-аут родителям, братьям и сестре. Я бросил жену и детей, уехал из Калифорнии и переехал в Вирджинию. Я не мог примирить свою веру со своей сексуальной ориентацией, поэтому я решил, что больше не могу называть себя христианином. Я почувствовал эйфорию и освобождение.
После того, как я прожил в Вирджинии месяц, я встретился с мужчиной. Он познакомил меня с сексом, о котором раньше я мог только фантазировать. Мне казалось, что я ему нравлюсь, и он хочет быть со мной. Он часто звонил мне, и ему вроде бы нравились мои консервативные взгляды. Я потерял веру, потому что не мог примирить ее со своей сексуальностью, но все еще верил в христианские идеи любви и верности. Мне казалось, что ему нравилось, когда я просил его не ходить на вечеринки и заботиться о себе. Но его страсть ко мне прошла очень быстро, недели за две.
Я не встречал других геев, но начал бояться, что все истории, которые я слышал о гей-сообществе, могут оказаться правдой. Я скучал по жене, меня переполняли вина и стыд за то, что я бросил ее и моих сыновей. Я «раскаялся» в том, что я гей и попросил прощения у Бога. Я снова принял идею того, что «стиль жизни геев» был греховен и что я должен вернуться к христианству. Я хотел вернуть свою жену. Мы переписывались, мы разговаривали по телефону (я жил у сестры, у меня не было работы и не было денег). Когда я нашел работу, я попросил жену и детей приехать ко мне в Вирджинию, и наша семья воссоединилась. Моя жена спросила, был ли у меня кто-то в этот период. Я соврал ей и ответил, что не было. Я боялся, что она не примет меня, боялся навредить ей. Я верил, что я точно преодолел влечение к мужчинам, что этого больше нет в моем организме. Я знал, что мне не подходила жизнь кратких отношений без обязательств. Я верил, что смогу восстановить наш брак и быть верным мужем.
В краткий период нашего воссоединения я понял, что ничего не преодолел. Мое влечение к мужчинам было на месте, и оно не ослабло. Я был зол на себя за то, что подвел Бога и жену. Я не мог понять, почему я не могу победить в этой борьбе и контролировать свои желания. Я не понимал, почему Бог не помогает мне. Я подумал, что что-то делаю неправильно, что что-то надо делать по-другому, а я просто не могу понять, что именно. Я верил, что Бог собирается дать мне ключ к свободе, а мне нужно просто бороться и ждать, когда Господь ответит на мои ежедневные молитвы и поможет.
Тем временем, я нашел места, в которых мог получить секс. Я начал часто ходить туда. Я продолжал бороться со своими желаниями, умоляя Господа помочь мне. У меня даже получалось чаще, чем не получалось. Но на самом деле мой «успех» был просто способом откладывать неизбежное. Я так и не смог избавиться от своих чувств, и они никогда не ослабевали. В лучшем случае я мог успешно бороться в течение нескольких месяцев, но это бывало редко.
Одним из правил моей борьбы было то, что я не стану начинать романтические или эмоциональные отношения с мужчиной. Поэтому все мои гомосексуальные связи были анонимными и ограничивались физическим контактом. Мне казалось, что таким образом я менее неверен своей жене.
Я обнаружил, что не контролирую себя, и начал думать о себе как о зависимом. Это было сложно, потому что противоречило моей вере. Я верил, что «если Бог со мной, то какая разница, кто против меня?» Даже я сам не мог выиграть в борьбе против себя, если Бог был за меня. Анонимный секс на время успокаивал мое влечение. Но это поведение медленно убивало меня, как наркотик. Вина, стыд и ненависть к себе стали моими постоянными спутниками. Я не мог избавиться от этих чувств, потому что не мог избавиться от поведения, которое их вызывало. Я думаю, что ложь, к которой я прибегал, чтобы скрыть свое поведение, нанесла мне куда больше вреда, чем быстрые физические акты. Я страстно хотел отношений с мужчиной — настоящих, романтических, эмоциональных, а не просто секса. Но я не верил, что это было возможно — это было «греховно». К тому же, я был женат и не хотел навредить жене. Я все еще верил, что смогу измениться и стать нормальным мужем. Успешное противодействие эмоциональному влечению давало мне странное ощущение успеха. Может быть, физически я и проигрывал, зато эмоционально я побеждал.
После шести лет этого бесконечного, мучительного пути я уткнулся в стену. Моя жена заболела. Я боялся, что мог передать ей ВИЧ. Я боролся с Богом, я умолял его. Если он сделает, чтобы это было не так, я во всем сознаюсь, только пусть мои грехи не убьют мою жену. Я признался во всем пастору, а потом жене. Признание уничтожило ее. Мы были женаты одиннадцать лет, и внезапно она была вынуждена столкнуться с постоянной ложью.
Как ни странно, она осталась со мной на том условии, что если у меня еще хоть раз будет секс с мужчиной, наш брак завершится. Я чувствовал одновременно смятение и облегчение. Я решил, что моя ложь создала круг зависимости, что она подпитывала мое поведение и защищала его. Я верил что наконец-то смогу обрести свободу, потому что все мои грехи были открыты.
Мой пастор и его жена рассказали мне об «Исходе», и я начал посещать программу репаративной терапии. Жена пастора была психотерапевтом. Я пошел к ней на консультации и начал программу «Источник живой воды». Я надеялся, что наконец-то получу помощь и освобожусь от своих влечения. Эти люди утверждали, что у них есть ответы, поэтому я полностью окунулся в программу.
Мои желания никогда не покидали меня, но страх удерживал их. Через шесть месяцев я понял, что страх и депрессия не могут изменить меня. Мы меняли церкви. В новой церкви жена назначила встречу с пастором и его женой. Во время встречи она рассказала обо всем, что я делал, а я сидел и слушал. Вскоре после того, как мы начали ходить в эту церковь, я снова почувствовал, что мои желания берут надо мной верх. В панике я пошел к своему пастору. Он уже знал все отвратительные подробности моей жизни. Я сказал ему, что чувствую, что «срываюсь». Он посоветовал мне не беспокоиться, что Бог «освободит» меня. Он был бывшим алкоголиком, и у него все было именно так. Я боялся идти с этим к жене. Моя жена не верила в программы по преодолению гомосексуальности. Она верила, что моя проблема была в том, что я не каялся. Я же чувствовал, что ее решение проблемы — это то, что я делал всю жизнь. Я не думал, что она поверила бы в то, что я пытался изо всех сил или делал то, что нужно, чтобы измениться. Я обвинял себя. Я точно не мог обвинять Бога. Наверное, я что-то делал не так.
Я снова обратился в «Исход» за помощью, и они отправили меня к психотерапевту. Он оказался мормоном. Это потрясло меня. Я был фундаменталистом, и меня учили, что мормоны — сектанты. Когда я спросил об этом в «Исходе», они сказали мне, что других психотерапевтов в моем регионе нет. Он оказался неплохим парнем, но я думал о Боге и о том, что Он выбрал для меня. Это было все, что Он мог дать мне? Я постоянно разговаривал с Ним и верил, что Он слышит мои молитвы, что Он работает через этих людей. Я доверял и «Исходу», в котором утверждали, что они знают волю Бога. Я ходил к тому терапевту несколько месяцев, а потом он начал давать мне мормонские книги, и я прекратил консультации. Конечно, единственное, чего мне не хватало — это стать мормоном! Такими темпами я бы точно отправился в ад! К тому же, хотя терапия и была интересной, она не меняла мое влечение и не помогала мне противостоять ему. Я начал думать о том, есть ли ответ хоть у кого-то? Мне никогда не приходило в голову, что сам вопрос может быть неправильным. Во время этого процесса, я снова скатился в схему анонимного секса. Я чувствовал себя обреченным, я чувствовал, что проиграл. Я не думаю, что мог бы ненавидеть себя больше.
В 1998 году меня арестовали за домогательство к полицейскому, обвинили в тяжком преступлении. На меня надели наручники, сняли отпечатки пальцев и сфотографировали. Я чувствовал себя абсолютно одиноким и опустошенным. Я побежал обратно в «Исход». Я был уверен, что арест — это дно. Теперь я был преступником. Я был даже ниже дна. В «Исходе» мне говорили, что гомосексуальность — это как алкоголизм или наркомания. Поэтому я наделяся, что уже достиг дна, хотя «Бог» и я оба знали, насколько на дне я ощущал себя всю жизнь. Я не мог понять, как я мог так стыдиться себя, так ненавидеть себя и продолжать делать это. Как я мог хотеть измениться так долго и не мочь, если то, что я делаю — неправильно? Никто не мог ответить на эти вопросы. Мне просто говорили, что я должен продолжать.
Я прошел через еще одну программу «Исхода» и ходил к еще одному христианскому психотерапевту, который занимался репаративной терапией. Но это не изменило меня и не помогло справиться с моим желанием быть с мужчиной. Я часто думал о самоубийстве, но был слишком труслив, чтобы пойти на это. Я думал о кастрации, но знал, что и это меня не изменит.
В январе 2006 года я отказался от фундаменталистского христианства. Я все еще не могу решить, есть ли Бог. Если Он есть, Он — не тот, кого я знал все эти годы, к кому взывал. Я не могу верить в такого Бога. Я не злюсь на Него, не разочарован. Я поражаюсь своей упорности в вере в такого Бога.
Я принял, что я гей.
Я все еще женат. Я пытаюсь понять, могу ли я жить как гей и оставаться женатым и в целибате. Моя жена «простила» меня. Она фундаменталистка и верит в то, что гомосексуальность противоречит тому, чего хочет Бог, поэтому наш брак… сложный.
Моя история — это история стыда и вины. Почему я рассказываю ее? Я знаю, что у многих истории похожи, и, возможно, моя поможет кому-то избежать всех этих пыток.
И, удивительно, после того, как я перестал быть христианином, я получил свое «чудо». Когда я перестал верить в Бога, который не принимает мое влечение к мужчинам, во мне что-то изменилось. Я смог принять эту часть себя. Впервые в жизни у меня появились друзья, гомосексуальные и гетеросексуальные, которые знают меня, принимают и любят таким, какой я есть. Я обнаружил, что ЛГБТ-сообщество не соответствует тем стереотипам, которым меня научили. С принятием пришла и свобода контролировать себя. Тяжким путем я понял, что подавление себя не помогает.
Всю жизнь я пытался уничтожить часть себя, но у меня был инстинкт самосохранения. Как только я перестал пытаться уничтожить свое влечение к мужчинам, я смог просто быть. Моя зависимость от секса ушла. Слово «гомосексуальность» состоит из двух корней — и не все в ней про секс. Я понял, что все, что мне было нужно — это принятие. Я больше не один. Я больше не живу во лжи и не причиняю вреда себе и другим.
Конечно, моя история не окончена, скорее она только начинается. Люди говорят о «гордости». Я понимаю это, но не соотношу себя с ней. Я говорю скорее о достоинстве.
По материалам Beyond Ex-Gay
Автор: Пол (Paul)
Подготовлено специально для Nuntiare.org
Еще на эту тему:
Следите за нашими новостями!