Преподобный Дэвид Викли считал себя пастором, пасущим своих овец, пока не совершил каминаут как один из первых открытых трансгендерных служителей Объединенной методистской церкви. В 58 лет его жизнь неожиданно изменилась: он отошел от институциональной церкви и стал работать с трансгендерным сообществом. Бекки Гэррисон встретилась с Дэвидом и его женой Деборой неподалеку от Бостона, чтобы поговорить о том, как это случилось.
Я очень рано понял, что я мальчик, несмотря на то, что было написано в моем свидетельстве о рождении. Тогда я почувствовал себя отрезанным от остальных и одиноким. В 1950-е годы едва можно было узнать что-то о «гомосексуальности», чего уж говорить о трансгендерности.
Подростком я услышал о переходе Кристин Йоргенсен и понял, что могу согласовать свой внешний вид с самоощущением.
С помощью учителя, которому я рассказал о своей гендерной идентичности, я нашел школьного психолога, готового сопровождать меня в этом исследовании. В то время единственным способом совершить переход было пройти через клинику, в которой следовали строго регламентированному процессу, прописанному в Стандартах помощи Гарри Бенджамина.
Когда мне исполнилось 21, я связался с гендерной клиникой и начал встречаться с командой врачей. Спустя три года я сделал первую операцию. Чтобы пройти их все, мне понадобился год. По счастью, моя медицинская страховка покрыла расходы на переход, в отличие от того, что происходит сегодня, когда людям часто приходится платить за большую часть связанных с переходом процедур из своего кармана (это стоит примерно 150 тысяч долларов за «верх» и «низ»).
Моя семья не была религиозной, однако, когда я пошел в колледж, я стал ходить на курс по религии, специализируясь на психологии. В старших классах я изучал феноменологию религии и собирался преподавать историю мировых религий, но потом меня потянуло к христианству. Много лет я избегал церковь из-за того, как она относится к геям и лесбиянкам.
Местная Церковь объединенных методистов видела во мне молодого одинокого мужчину и старалась вовлечь меня в жизнь церкви.
Поскольку я чувствовал призвание стать священником, пастор предложил мне подумать об учебе в семинарии. Да, после всех этих лет изоляции я был робким, но я много размышлял и молился и поэтому решил попробовать, хотя все еще был убежден в том, что буду преподавателем. Я поступил в Бостонский университет, но там быстро понял, что это не место для того, чтобы делиться своей историей.
Это была эпоха так называемого «морального большинства», что отражалось на обществе, которое было консервативным и гомофобным: никто по-настоящему и не слышал о трансгендерности. Поэтому я решил жить как «невидимка», если говорить языком моей личной истории. Я решил, что после рукоположения буду пытаться сделать так, чтобы со мной познакомилось как можно большее количество людей — как с пастором, соседом, коллегой и другом. А потом, когда придет подходящее время, я расскажу свою историю. Я думал, что это личное общение что-то изменит.
28 лет я работал в сфере социальной справедливости, где занимался многими вопросами, в особенности вопросом включения ЛГБТК. Я обнаружил, что у Объединенной методистской церкви очень противоречивое отношение. Учения деноминации говорят, что все люди имеют «священную ценность» и равны, но при этом они говорят, что «гомосексуальность» несовместима с христианским учением. И они запрещают рукоположение «признающихся в практике» лесбиянок и геев.
Что касается трансгендеров, то в официальном церковном праве их по-прежнему нет, хотя гендерная идентичность упоминается наряду с сексуальной ориентацией в Социальных принципах деноминации — в разделе, посвященном противостоянию насилию.
В 2009 году, когда мои дети подросли, мы с моей второй женой Деборой решили, что мне пора поделиться с ними моей историей.
Я пытался подготовить свою конгрегацию, встречаясь со старшими в конгрегации, епископом и окружным суперинтендантом. В день, когда я решил рассказать свою историю конгрегации, я пригласил нескольких представителей прессы. Мне посоветовали сделать это самому, чтобы постараться избежать сенсации в СМИ.
Новость о моем каминауте разошлась очень быстро. Меня очень поддержали, но также случилось многое, что спровоцировало изменения в моих отношениях с деноминацией, и мы не смогли с этим справиться. В 2011 году вышла моя книга «In From the Wilderness: Sherman: She-r-man». Мой епископ внес ее в свой список для чтения, и меня пригласили выступить в нескольких колледжах, на конференциях и на других мероприятиях, в особенности в районе Портленда. В то же время некоторые коллеги выступали против моего рукоположения и хотели, чтобы ко мне применили меры. Одна конгрегация покинула деноминацию; некоторые коллеги, с которыми мы проработали вместе много лет, вдруг перестали со мной разговаривать.
В следующем году я стал подумывать о возвращении к учебе, чтобы как следует поработать над темой совмещения трансгендерного опыта и духовности. Я хотел выяснить, как привнести в мою ЛГБТ–миссию акцент на трансгендерности. Это очень важная работа, потому что я быстро понял, что гораздо легче быть трансгендером, чем христианином, из-за злобы, с которой церковь обрушивается на транс* людей.
Мы решили вернуться в Бостон, где я поступил в аспирантуру Теологической школы при Университете Бостона.
Недавно я закончил планирование ретрита по вопросам веры, призвания и работы. Я выбрал эту тему, потому что чувствовал, что призвание и цель в жизни — это важные вопросы для трансгендерных людей, и хотел помочь им понять, каково их предназначение и какую работу им стоит выбрать. Устройство на работу — это важный вопрос для трансгендерных людей, которых часто увольняют в период перехода и которые поэтому не могут найти работу после завершения перехода. Я тоже пережил нечто подобное, когда совершил каминаут как трансгендер. Я почувствовал на себе, что такое снижение социальной значимости и статуса. Надеюсь, этот ретрит сможет стать отправной точкой для людей, которые проходят через похожие ситуации.
Сейчас предрассудки в отношении трансгендеров уже не такие сильные, как тогда, когда я только начал учиться в Бостонском университете, в 80–е годы. Я думаю, это замечательно, что там теперь есть свой трансгендерный капеллан. И хотя мне все еще приходится сталкиваться с неприятием трансгендеров среди сотрудников университета или студентов, большинство из них выступают «за», в отличие от того, что было каких–то 30 лет назад.
Недавно мы закончили изучение моей книги в местной Церкви объединенных методистов, которая хочет принять на служение квалифицированного трансгендерного кандидата. Также я все больше погружаюсь в работу в более крупном трансгендерном сообществе здесь, в Бостоне, а еще я работаю с американскими группами типа Transfaith Online.
В 2012 году Reconciling Ministries Network (RMN) создала расширенное трансгендерное служение (Transgender Extension Ministry). Это служение — хороший шаг вперед, и он создает волновой эффект во всей деноминации. С тех пор как эта группа стала известной, они получили несколько запросов от родителей трансгендерных детей. Это очень важно.
В 1970-е годы, когда выяснилось, что я — трансгендер, у моих родителей не было поддержки, и они не знали, куда с этим пойти.
Тем, кто хочет больше узнать о трансгендерности, я советую начать с книги Вирджинии Рейни Молленкотт «Omnigender». В этой книге впервые говорится о гендерном континууме. Согласно этому понятию, гендер — это не что-то бинарное, а скорее континуум, и каждый человек отражает какую–то часть этого континуума. «Transgender Warriors» Лесли Фейнберг рассказывает историю трансгендеров с 13 века до н.э.
Не так давно, в 2001 году, вышла книга Джастина Тэниса «Trans-Gendered: Theology, Ministry and Communities of Faith». Она отлично подходит для церквей, которые хотят размышлять о трансгендерности теологически и создавать внутри себя пространство для принятия трансгендерных людей. Также я слежу за работами более современных теологов, как, например, преподобный д-р Патрик Ченг и д-р М. Шон Коуплэнд, которые постоянно выпускают что-то новое по ЛГБТ-теологии, включая транс-теологию. Например, Коуплэнд рассматривает квир-тело Христа чтобы понять, как Христос принимал всех квир своего времени, как они все были его частью.
Все эти исследования позволяют ЛГБТ понять свою роль в положительном ключе.
Я учился в семинарии во время второй волны феминизма, и столкнулся с тем, что люди, которые, как я думал, будут поддерживать меня, оказывались враждебными к трансгендерным людям. Они придерживаются мнения, что все трансгендерные мужчины – это мужеподобные лесбиянки, которые не могут оставаться самими собой и поэтому совершают переход. А женщины, которые совершают переход, считаются предательницами феминизма. Сегодня эта точка зрения не так распространена внутри сообщества, но она продолжает существовать внутри авторитетного феминизма, например, на Michfest.
Третья волна феминизма больше не пропагандирует гендерную бинарность, но я чувствую, что они пытаются рассматривать пол как чисто социальный конструкт. На мой взгляд, это отрицает реальность того, что существует внутреннее ощущение гендера от хромосомного или гормонального компонента. Я понимал свою принадлежность к мужскому роду и интерес к девочкам задолго до того, как меня социализировали. Я никогда не считал себя девушкой или лесбиянкой.
Мое определение гендера такое: это то, как ты внутренне видишь себя в терминах своего гендера.
Гендерное выражение – это как ты выражаешь свой гендер вовне, а сексуальная ориентация ̶ это просто про то, кто тебя привлекает в смысле сексуальных отношений. Надеюсь, мы все сможем естественным образом выражать то, кто мы есть, не сталкиваясь при этом с дискриминацией.
Источник: Believe Out Loud от 16 агуста 2013 г.
Перевод: Анастасия Иванова, специально для Nuntiare.org
Еще на эту тему: