Алкоголь, наркотики, вечеринки, секс; гомофобия, ксенофобия, партнерское насилие. На ХХ кинофестивале “Бок о Бок” в Петербурге показали дебютный фильм палестинской режиссерки Майсалун Хамуд “Между сушей и морем”, вызвавший в Израиле скандал. После показа актрисы рассказали зрителям о религиозном бэкграунде своих семей, угрозах в соцсетях и о том, зачем показывать в кино “реальный мир”.
Громкая музыка, много алкоголя, много сигаретного дыма. Молодые люди, мужчины и девушки, передают друг другу косяк. Темный южный вечер, красивые люди — много людей. Характерная, узнаваемая атмосфера тель-авивского богемного бара.
Так начинается фильм “Между сушей и морем” (In Between, или Bar Bahar, Израиль-Франция, 2016), еще заранее определенный критиками как “маст си” петербургского десятого, юбилейного фестиваля “Бок о Бок”. Фильм стал дебютом режиссерки Майсалун Хамуд в полнометражном игровом кино. Необычно в нем уже то, что нам показывается жизнь арабской молодежи в Израиле, и не где-нибудь, а в Тель-Авиве, а главные героини — женщины, “меньшинство в меньшинстве”, как говорит одна из актрис. Девушку за пультом на вечеринке, Сальму, сыграла Сана Джаммалие, в обычной жизни тоже диджей — первый палестинский диджей в Израиле.
— Мне нравится быть во всем первой, — говорит актриса на встрече после показа. — Моя героиня — первая лесбиянка-палестинка, показанная в кино.
Две другие героини — Лайла (Муна Хава), юристка и красавица, и Нур (Шаден Канбура), приехавшая в Тель-Авив из провинции учиться мусульманка из строгой семьи. Лайла курит сигарету практически в каждом кадре и немногим реже употребляет легкие наркотики, Нур большую часть фильма ходит в хиджабе и либо сидит за учебниками, либо готовит ужин для нелюбимого жениха. Но несмотря на всю разницу, все три героини сталкиваются с похожими вещами — партнерским насилием, необоснованными требованиями со стороны мужчин, невозможностью быть искренними с родителями или прямым отвержением с их стороны. Мусульманская семья Нур не сильно отличается от христианской семьи Сальмы.
— На самом деле мы все из христианских семей, — рассказывает актриса Шаден Канбура. — Я не могу сказать, что моя семья особенно консервативна. Более того, наши семьи, скорее всего, считаются “открытыми”, хотя вам они, возможно, показались бы консервативными.
Актрисы считают, что степень консерватизма в семье не зависит от религии напрямую — хотя и признают, что статистически строгие традиционалисты среди мусульман, возможно, встречаются чаще.
— На самом деле неважно, какая именно это религия, — говорит Канбура. — Есть очень открытые мусульмане и есть консервативные, и то же с христианами. Палестинские христиане — очень немногочисленное меньшинство внутри меньшинства. Арабская культура в целом очень традиционна и подвержена влиянию ислама, как и ислам подвергается влиянию арабских традиций, так что их трудно разделить. Я знаю очень открытых мусульман и очень консервативных христиан.
Тем не менее, Шаден Канбура говорит, что немного боялась играть героиню-мусульманку, будучи сама из христианской семьи. А еще, по ее словам, она опасалась реакции родителей своего бойфренда-мусульманина — однако они оказались на ее стороне, когда в соцсетях на девушку посыпались слова осуждения и угрозы. Да, актрисы за поведение своих — вымышленных — персонажей получали реальные угрозы в соцсетях.
— Большинству людей у нас понравился фильм, но многим — нет, — рассказывает Сана, исполнительница роли Сальмы. — Я действительно получала угрозы в фейсбуке, я боялась выходить на улицу, когда фильм шел в кинотеатрах. Потому что для нашего общества некоторые вещи как бы не существуют: нет ни секса до свадьбы, ни геев и лесбиянок, никто никого не насилует. У всех все в порядке. И люди не хотели, чтобы мы показывали реальный мир, в котором люди занимаются сексом, употребляют наркотики, в котором есть геи, есть лесбиянки, есть довольно большое квир-сообщество.
Сана была удивлена, что наибольший скандал вызвал персонаж Шаден — мусульманская девушка — а не ее персонаж, девушка-лесбиянка.
— Я думала, с моей героиней будет больше проблем, — признается актриса. — Но более проблемной оказалась Нур. Дело в том, что она по сюжету происходит из небольшого города Умм-эль-Фахм, и его жителям не понравилось, что из их города происходит насильник (партнер Нур — прим. Nuntiare).
— Мы ожидали, что фильм вызовет шумиху, но не думали, что такую, — говорит сама Шаден Канбура. — Да, некоторое время было страшно. Когда ты видишь запись вроде: “Было бы благочестиво убить ее”, — и под ней, скажем, сто лайков.
А еще — публика в зале зачастую солидаризировалась с насильником, а не с его жертвой.
— Про мою героиню говорили, что она шлюха, позорит город, — рассказывает Канбура. — Мне стыдно это говорить, но на показах несколько раз случалось, что группа зрителей, обычно молодых мужчин, на сцене изнасилования начинали чуть ли не аплодировать, подбадривать героя своими криками. Но при этом на каждом показе находилась женщина, которая вставала, начинала кричать на них и затыкала им рот.
Справка:
Шаден Канбура родилась и росла в Хайфе. Она изучала театральное искусство в университете Хайфы в 2008-2012 гг. и затем стала одной из основательниц независимой труппы – театра «Хашаби». По словам Канбуры, ее лучшие преподаватели музыки и актерского мастерства были родом из России. Муна Хава родилась в 1989 году также в Хайфе и закончила консерваторию им. Рубина по классу теоретической и классической музыки, а затем училась в Тель-Авиве в школе сценического искусства «Бейт-Цви», участвовала в ряде театральных и телевизионных постановок. Сана Джаммалие родилась и выросла в Назарете, но сейчас тоже живёт в Хайфе. Она изучала графический дизайн и руководит собственной студией дизайна и печати «Камень‑ножницы‑бумага», также недавно открыла собственный танцевальный бар под названием «Син мюзик бар». Джаммалие не является профессиональной актрисой и известна как первая палестинская диджейка.
Еще на эту тему:
Следите за нашими новостями!